Хороший мальчик. Строптивая девочка

Евстигнеева Алиса

Вроде как всё было хорошо. Только иногда мне казалось, что она переигрывает со всеми своими страданиями о моей «нелюбви» и периодическими приступами драмы. Из идеальной девушки она пыталась стать идеальной женой. Это было её заветной мечтой. Зато я чувствовал себя уставшим от жизни, когда не хотелось ничего — ни тусовок, ни утрированной Настиной заботы обо мне, которая так душила меня. Собственное настроение смущало. Обычно я был полон сил, энергии и с потребностью иметь всё и желательно побольше. Но сейчас я впадал в непонятную для себя трясину, именуемою тоской. Чем доставал всех вокруг — Настю, друзей, да даже Дама. Становясь то капризным придурком,

то измученным отщепенцем. И именно что-то подобное я переживал в вечер знакомства с Верой.

— Всё в порядке? — отец нарушает наше молчание, он тоже сегодня какой-то подозрительно задумчивый.

— Да, — пожимаю я плечами.

— А если по правде?

— То, точно так же… — пытаюсь я уйти от его вопросов.

— Стас! — теряет терпение папа.

Мне это не нравится. Устало тру небритую щёку, пытаясь решиться, говорить ему или нет. Родители иногда забывают, что я уже давно вырос и на меня бессмысленно давить. Каждый раз, когда кто-то суёт свой нос в мои дела, я начинаю сопротивляться… Хотя, если подумать, то у кого мне ещё просить совета?

— Пап, как ты понял, что пора на маме жениться?

Он этого не ожидал, смотрит на меня с каким-то неясным подозрением во взгляде, видимо думая, что я над ним издеваюсь.

— А что, пора уже? — осторожно интересуется он.

— Да так, задумался тут чего-то, — отделываюсь я полуправдой.

— Настя дожимает? — догадывается папа.

И от его догадки мне становится легче, словно он на моей стороне, хотя разве могло быть иначе?

— Вот именно, что дожимает. Всеми способами намекает, что пора.

— Я так понимаю, что сам ты желанием не горишь? — правильно трактует он мои слова. Но на слух они звучат достаточно паршиво, словно я пытаюсь отделать от Насти.

— Это было бы логично… правильно даже, — оправдываюсь я. — Настя хорошая, мне с ней легко, давно встречаемся.

— Но?

— Без но…

Я не знаю, как ещё иначе можно выразить свои эмоции.

— А если подумать? — настаивает папа.

О чём тут ещё думать? Есть Настя. И я её люблю… наверное. Чёрт, но вот откуда это грёбанное сомнение? Меня ведь всё устраивало. Я всегда знал, чего ждать от отношений с ней. Долгие годы меня влекло к Соболевой, но от нее не сносило крышу, она не ставила меня в тупик своими выходками, не ела мозг мелкой ложечкой. С Настей было надёжно и понятно. Что ещё мне надо? Разве не об этом я мечтал? Чтобы хотелось быть вместе, но при этом сохраняя остатки разума и не теряя трезвость мышления? В общем, чтобы не так как… у родителей? Или у меня с Верой? И причём тут вообще она?!

— Есть ещё одна девушка… — осторожно начинаю я. А потом сам же спешу пояснить, чтобы отец не подумал лишнего. — У меня с ней ничего не было. Но… В общем, я думаю о ней в последнее время много, — пауза, а потом меня уже понесло. — Она неадекватная какая-то. Мы и общаться то нормально не можем, мне её убить всё время хочется уже после пяти минут общения. Но я думаю о ней. И Настя тут ещё со своими намёками. Прошу её подождать, пока я магистрату хотя бы не окончу. Она вроде бы соглашается, а потом опять начинает. Меня всё устраивало. Но тут как-то всё в кучу. С Настей тяжело стало, и та сумасшедшая ко мне пристала… вернее не она пристала, скорее это я… Не суть. Сложно всё стало. Знаю, что неправильно, но с собой совладать тоже не могу.

Папа выжидающе на меня смотрит, отчего мне становится как-то не по себе.

— Советы давать можно?

— Только если это недешёвый психоанализ, — завожусь я. В последнее время мне Дама за глаза хватало, который ни раз пытался поговорить со мной на эту тему, чем уже начинал меня порядком злить. — Мне Дамира хватает.

— Ну тут уж как получится. Так вот, прежде чем лезть в отношения с другой девушкой, с Настей разберись.

— Да знаю я, — недовольно бурчу я. Что значит разберись? Я с ней в отношениях, что тут вообще можно решать?!

— Не знаешь. Если тебя так пугает брак, значит, у тебя с Настей что-то не то. И с этим разобраться надо. А не бежать куда-то, — учил меня жизни отец.

— Личный опыт? — огрызаюсь я, хотя и сам понимаю, что это неправильно. Не люблю вспоминать историю про отцовскую измену, тень которой долго висела над нашей семьёй.

— Тебе двинуть что ли? На меня-то чего срываешься? — ставит меня на место отец, да я и сам знаю, что зря поднял эту тему. Хотя, можно подумать, что это я виноват в том, что случилось. Просто всё равно как-то нечестно. Я же ещё ничего не сделал… И не сделаю, я не собираюсь изменять Насте, вообще не собираюсь изменять.

— Я знаю как правильно.

— Стас, пойми ты уже. Знать как правильно ещё ничего не означает. Да и как правильно тоже не всегда ясно. Хочешь жениться — женись. Мы тут тебе не указ. Это должно быть только твоё решение. Но и ответственность за него потом нести только тебе.

— Почему ты на маме женился? — повторяю я свой вопрос, пытаясь изменить направление разговора.

Отец задумывается, а потом с очень серьёзным видом поясняет.

— Мне было мало того, что у нас уже тогда было. Мало встреч, совместного времени, тех ролей, что мы играли в жизни друг друга. Захотелось уже так, что от начала и до конца вместе, — тут он делает длительную паузу, видимо подбирая нужные слова. — Хотелось, чтобы мама была только моей. И не потому, что были другие мужчины, а для того, чтобы выцарапать её у всего остального. Как и тебя. Не было сил делить жизнь на части, вот здесь с вами, а вот здесь без вас.

Странно, но его слов мне одновременно становится и легче, и тяжелее. Мы не так часто говорим о чувствах, о том, что значим в жизни друг друга. Но рассказ о его отношениях с мамой напрямую связан со мной, ведь с меня по сути всё и началось. При этом, он говорит о чём-то таком, что пробуждает во мне тревогу.

— Мне было мало того, что у нас уже тогда было. Мало встреч, совместного времени, тех ролей, что мы играли…

Отец вроде бы говорит о себе, но у меня ощущение, что этим он подрывает мои отношения с Соболевой. Потому что её всегда было много в моей жизни, а с годами всё больше и больше, отчего мне начало становиться тесно в наших отношениях. И дело даже не в количестве проводимого вместе времени. Просто Настя, она была такая — деятельная и активная, ей надо было быть везде, влезая во всё что только можно. А ещё она очень ревностно относилась к тем сторонам моей жизни, которые шли в разрез с ней или её интересами.

Одним из таких камней преткновения была моя семья. Она не понимала моего желания, как можно больше времени проводить с братьями или при любой удобной возможности лететь домой. Соболева давно была знакома со всем моим семейством, но у меня до сих пор не было чувства, что они приняли друг друга. Родители предпочитали никак не выражать своё отношение, сохраняя нейтралитет, Дамир отделывался редкими комментариями, а Рома в своей извечной манере, периодически посещая Москву, каждый раз схлёстывался с Настей в битве характеров.