Хороший, Плохой, Сверхъестественный

Грин Саймон

— Конечно, мне придётся убить всех, кто хорошо тебя знает, даже тех, кого я одобряю, но это будет нетрудно. Они будут доверять твоему лицу и твоему голосу, вплоть до того момента, когда поймут, что не должны были этого делать. В конце концов, это будет не первая невинная кровь на моих руках. Опыт приходит вместе с работой.

— Ещё одна причина, почему я не хочу этого, — сказал я.

Уокер медленно приблизился ко мне, держа устройство перед собой.

— Ты провалил испытание, Джон. Я дал тебе все расклады. Но, к сожалению,

ты просто не достоин. Ты слишком ограничен в своём мышлении и слишком сентиментален. Ты не то, что нужно Тёмной Стороне. Я не могу умереть, Джон. У меня ещё слишком много дел.

Он приподнял венок обеими руками, словно хотел увенчаться им, но в последний момент обнаружил, что забыл, что всё ещё носит котелок.

Это было настолько частью его костюма, настолько частью его личности, что он честно забыл, что всё ещё носит его. И пока он колебался, я слегка отступил в сторону, чтобы ветер дул мне в спину и бросил горсть перца, которую я вытащил из кармана пальто, прямо в лицо Уокеру. Ветер швырнул эту гадость ему в глаза и в нос и он вскрикнул от неожиданности и боли, прежде чем судорожно чихнуть.

Он отшатнулся назад, чихая так сильно, что сотрясалось всё его тело, а по лицу текли слёзы. Для меня было проще всего сделать шаг вперёд и выхватить венок из его руки, а затем быстро отступить за пределы досягаемости.

Будучи крепким старым перечником, каким он реально и был, Уокер быстро взял себя в руки. Он уставился на меня опухшими глазами.

— Ах ты ублюдок, Джон! Ты ублюдок… Ты и твои проклятые фокусы!

— Будь проще, — сказал я. — Ты сам меня этому учил, помнишь?

— Ты не знаешь, как работать с этим устройством!

— Мне он не нужен, — сказал я, пряча его в карман пальто. — А теперь, после всего, что я слышал, что мне с тобой делать? Ты собирался ходить в моём теле, убивая Сьюзи и Кэти, Алекса и Эдди и всех остальных, кто знал меня, чтобы обезопасить себя.

— Ты собирался перемещаться по Тёмной Стороне, с моим лицом и моей репутацией, распространяя своё собственное представление о справедливости. Разрушая всё, чего я когда-либо достиг и во что верил. Может ли быть большее предательство?

— О, повзрослей, Джон, — сказал Уокер. К нему снова вернулось прежнее спокойствие, но голос его звучал ровно и холодно. — Я делаю то, что нужно. Так было всегда. Что собираешься делать ты?

— Ну, во-первых, я попытаюсь вернуть это устройство для путешествий во времени туда, где оно должно быть. Это слишком опасно и слишком заманчиво, чтобы оставлять его здесь.

— А потом? Что ты сделаешь, Джон, с человеком, который всегда старался быть тебе отцом?

— Мне никогда не везло с отцами, — сказал я. — Наверное, поэтому я всегда старался идти своим путем.

Уокер вздохнул, посмотрел на Тёмную Сторону, потом снова на меня.

— Он коротко улыбнулся. — Мы всегда знали, что до этого дойдет, не так ли, Джон? Что в конце концов одному из нас

придётся убить другого.

— Ты всегда был тайным Королём драмы, Уокер. Это не должно так кончиться.

— Да.

Я немного подумал и медленно кивнул.

— Да, это так. Ты перешёл черту.

— Два хороших и честных человека, которые никогда не соглашались и не могли найти общего языка. И вот мы здесь, в конце очень длинной дороги, стоим на краю обрыва. Как это похоже на Тёмную Сторону. Итак, что же это будет? Моё секретное оружие против твоего?

— Нет, — ответил я. — За всё, что ты сделал и за всё, что ты собирался сделать, я забью тебя до смерти голыми руками.

— Отлично, — сказал Уокер. Другие варианты не так хороши.

Я двинулся вперёд и меня встретил Уокер, вытянувший длинный узкий меч из того места, где он скрывал его в зонтике. Он вскинул руку и я резко остановился. Уокер широко улыбнулся, размахивая длинным лезвием взад и вперёд.

— Я уже упоминал, что был капитаном школьной команды по фехтованию? Серебро, Джон, только для тебя. На этот раз для тебя не будет регенерации и крови оборотня. Мои враги остаются мёртвыми.

— Прощай, Уокер, — сказал я.

Мы набросились друг на друга, как бойцовые собаки, такие злые и свирепые, какими могут быть только два старых друга. Я был молод, быстр и силён, но у него был свой клинок, свой опыт, свои приёмы и тактика, заработанные тяжким трудом, всей его жизнью.

Он резал и колол меня своим мечом и я уклонился от него, пробиваясь ближе. Снова и снова я бросался на него и каждый раз он отталкивал меня назад, а кровь текла из порезов, которые никак не закрывались. Он отрубал куски от моих протянутых рук, рубил по рукам, когда я поднимал их, чтобы защитить горло, или грудь. Вскоре мой белый плащ насквозь пропитался кровью.

Я был слишком зол, чтобы чувствовать боль и то, что я чувствовал, гнало меня вперёд. Я сражался не за себя, а за Сьюзи и за всех моих друзей, которые неизбежно погибнут от рук Уокера. От моих рук, ведомых его волей. Я думал о Сьюзи и кровь и боль не имели ни малейшего значения.

Мы скакали взад и вперёд по краю пропасти, я боролся, чтобы добраться до Уокера, а он — чтобы удержать меня. Но в конце концов, я был готов умереть, чтобы победить его и он… он умирал. Он споткнулся, едва успев сделать выпад и я ударил его по голове.

Его нога подвернулась и он внезапно упал боком в пропасть. Он инстинктивно потянулся ко мне за помощью и так же инстинктивно я рванулся вперёд, чтобы схватить его за руку. Но было уже слишком поздно.

Уокер падал. Я опустился на колени у края и беспомощно потянулся за ним. Он не закричал, не вскрикнул и через мгновение исчез. Ничего не осталось, кроме темноты. Я крикнул ему вслед, но ответа не последовало. Он исчез. Его поглотила тьма.

ОДИННАДЦАТЬ