Хотелось как лучше
Шрифт:
— Очень рада, — не поверив ему ни на йоту, буркнула я. — Теперь, если не сложно, поведай мне, каковы в итоге наши ближайшие планы.
— Ах, да, — почесал затылок бармен, — планы… Так вот, испытания трех крейсеров, построенных на верфях Мустафы аль-Рашида, назначены на пятнадцатое февраля, а одиннадцатого числа… — Тут Ким смущенно замялся. — Одиннадцатого состоится очередной аукцион.
— И что же будет на нем продаваться? — заинтересовалась я.
— Хм… хм… в общем… хм… ты, — выдавил собеседник.
— Кто? — Может, мне все же послышалось?
— Ты, — повторил Ким.
Нет,
— То есть вы действительно настроены пустить меня с молотка? — еще разок уточнила я.
Похоже, мой голос звучал не слишком доброжелательно, ибо собеседник несколько испуганно затараторил:
— Нэтта, пойми, это же единственная реальная возможность проникнуть к Мустафе и выкрасть твою сестру. Мне казалось, мы уже утрясли этот вопрос.
— Казалось! Ему, видите ли, казалось. Значит, меня на передовую, под огонь бластеров, а два воспитанных джентльмена покамест будут вальяжно попивать виски, дожидаясь, что я сделаю всю грязную работу…
— Не отвечай ей, Ким! — раздался с лестницы смеющийся голос Этьена. — Поверь моему опыту, — пояснил он, подойдя к нам и опускаясь на мягкие подушки, — эта милая леди прекрасно знает, что несет полную чушь и бред. Смысл же подобных тирад отнюдь не поизводить собеседника, как могло бы показаться, а лишь пожаловаться на жизнь. Дескать, какая я несчастная, все меня, бедную, притесняют, ну и тому подобная ерунда.
— Забавно, — вполголоса проговорила я. — Откуда ты так хорошо все обо мне знаешь? Подробное досье небось заказывал?
— Нет. Просто, — Этьен вжал голову в плечи, — все женщины одинаковы… Шучу!
— Дошутишься. Собственно, уже дошутился. Так понимаю, про гарем вы серьезно?
— Нэтта, попробуй придумать другой, не менее реалистичный, план заполучить Марси с Марком, и я в ту же секунду откажусь от идеи гарема, — предложил капитан.
— Ясно… Ладно, гарем так гарем. И каковы мои дальнейшие действия?
Излагать начал Ким:
— Завтра отправишься в столицу, где в течение двух дней из тебя будут создавать неземную нимфу, а затем, собственно, и продадут на аукционе.
— Кстати, а как вы планируете устроить так, чтобы меня купил именно Мустафа аль-Рашид? Там же наверняка и другие любители найдутся.
— Это точно, — подтвердил Ким. — Но ты будешь последним лотом, остальные уже приобретут для себя что-нибудь подходящее, а Мустафе шепнут, чтобы он не торопился с покупкой. Тем более что наш клиент падок на рыжеволосых красавиц с высокоразвитых планет.
— Так у него их много? — всполошилась я. — Ты хочешь сказать, что современные образованные девушки томятся в гаремах у толстых потных развратников?
— Она с луны свалилась? — удивленно вопросил Ким у Этьена. — Нельзя же быть настолько наивной.
— Можно, — вздохнул тот. — Еще как можно. Что характерно, меня ответом так и не удостоили. Пришлось послушно закрыть тему.
— Хорошо, все поняла. Итак, меня под шум и улюлюканье разгоряченной толпы передают в липкие лапы Мустафы, три дня он забавляется с новой игрушкой, а что потом?
— Потом, точнее, ночью с четырнадцатого на пятнадцатое, вы с Марси и Марком должны слинять из резиденции и добраться до верфей. Помнишь, где мы приземлялись в первый день? — Я кивнула. — Там оставим флаер. Есть вопросы?
— Куча, — фыркнула я, — но на большинство из них у вас все равно нет ответа, так что ограничусь двумя. Первый: что мне предлагается делать, если понадобится срочно с вами связаться? Звонить по сотовому?
— Нет конечно. В резиденции Мустафы аль-Рашида есть человек, к которому тебе следует обращаться во всех сложных случаях, — утешил меня Ким. — Его имя и остальную информацию получишь от Абдуллы.
— Это еще кто?
— Абдулла? Если можно так выразиться, он связующее звено между жалкими иностранцами и правоверными мусульманами. Короче, лишь с помощью Абдуллы мы и можем рассчитывать на успех. Какой там второй вопрос?
— Довольно простой. Что будет, если мы не сможем выбраться вовремя?
— Знаешь, мы об этом не думали, — подозрительно быстро ответил Этьен. — Ты сможешь.
— Смогу обязательно. А если все же нет? Подумай, пожалуйста.
С видимой неохотой капитан сознался:
— Тогда мы улетим без вас, и тебе придется ждать окончания операции на Аркадии, поэтому я тебя очень прошу — прилетайте в срок.
— Прилетим, не волнуйся, — улыбнулась я, поежившись при одной мысли о затяжном пребывании в гареме.
Тут в харчевню зашел посетитель, и разговор пришлось прервать. Впрочем, все существенные моменты мы уже обговорили, а по третьему кругу перемалывать одно и то же я ненавижу (иногда)…
На следующее утро Этьен оттранспортировал меня в своеобразную пересылочную тюрьму, где я попала в плен к очередной Фатиме (или Фирузе, не помню). Эта с виду милая молчаливая женщина оказалась изощренной садисткой, и за следующие сорок восемь часов у меня не нашлось и пяти свободных минут, чтобы погрустить об оставленном в одиночестве капитане. Меня мыли, парили, втирали в кожу благовония, с помощью специальных бальзамов вернули ей естественную бледность, на волосы, с которых предварительно смыли краску, наложили бесчисленное количество масок, а затем на мои до неприличия короткие прядки нарастили гриву, которой могла бы гордиться любая породистая лошадь. Когда я увидела в зеркале синеглазую девицу с копной рыжих, струящихся до пояса локонов, то в очередной раз еле узнала в отражении себя.
Все те небольшие промежутки времени, что оставались между процедурами, призванными привести мою внешность в надлежащий вид, были заняты изучением привычек Мустафы аль-Рашида, а также вызубриванием плана его резиденции. Уж не знаю, где они такой раздобыли, но наши сообщники располагали подробнейшей картой поместья магната, включая все потайные дверцы в его жилых помещениях. К концу первого дня Абдулла убедился, что карту я могу нарисовать с закрытыми глазами, и, успокоившись, предоставил мне штудировать толстенное досье в одиночестве. Поскольку мой… хм… наставник принадлежал к правоверным мусульманам, то одна мысль о наличии у женщины какого-то подобия мозгов практически равнялась ереси. Но ведь даже обычная крыса в состоянии запомнить все входы и выходы в лабиринте, и мне казалось, что я выгляжу в его глазах чем-то вроде длиннохвостого грызуна, чьи инстинкты нуждаются в напряженной тренировке.