Хоу-Хоу, или Чудовище
Шрифт:
Через две минуты (или мне так показалось) я опять проснулся, думая уже не об Андромеде, а о пророке Самуиле, недоумевая, почему мне пришел на ум этот суровый патриарх и священник? Однако, хорошо зная Ветхий Завет, я вспомнил негодование державного провидца, когда он услышал рев амаликитянских быков, которых Саул пожалел отдать на съедение народу. Как бы описали это происшествие зулусы?
В ушах моих тоже раздавался рев быков, что и послужило связующим звеном. Я высунул голову и увидел восемнадцать великолепных упряжных быков, пригоняемых к моему
Натянув штаны, я вылез из фургона освидетельствовать быков и остался вполне удовлетворен. От прежней болезни они совершенно оправились, и даже такой строгий критик, как Ханс, выразил полное свое одобрение.
Я завтракал в прекрасном настроении духа: теперь, когда у мен» были упряжные животные, можно было подумать о заманчивом предприятии, и я решил тотчас отправиться к Зикали. Ханс под предлогом присмотра за новыми быками пробовал уклониться от неприятной обязанности сопровождать меня, однако я взял его с собой, так как, когда имеешь дело с Зикали, четыре уха лучше двух.
Тот-Кому-Не-Следовало-Родиться сидел перед хижиной у горящего костра, который он неизменно поддерживал, даже в самую сильную жару.
– Как ты находишь волов, Макумазан? – сразу спросил он.
Я осторожно сказал, что отвечу ему, когда испытаю их.
– Хитрый, как всегда, – сказал Зикали. – Хорошо, Макумазан, бери их и можешь, как я говорил, уплатить за них, когда вернешься назад.
– Вернусь – откуда? – спросил я.
– Да куда бы ты ни поехал. Но ты сам знаешь, куда поедешь.
– Не знаю, – сказал я и замолчал.
Он тоже долго молчал, так долго, что терпение мое иссякло, и я саркастически спросил, получил ли он новости о своем приятеле Хоу-Хоу через своих посланцев – летучих мышей.
– Да, получил, только не через летучих мышей. Я скажу тебе правду. Не так я общаюсь с теми, кто далеко; им я посылаю свою мысль, и она летит на край земли, так что вся земля ее может читать. Но лишь один из миллиона понимает это. А для непосвященных, даже для Белого Мудреца, это непостижимо, и для них остается символ летучей мыши-посланницы. Неужели ты вечно будешь объяснять естественное волшебством, Макумазан?
Я подумал, что у меня и у Зикали несколько различные взгляды на естественное, но зная, что он, по обыкновению, просто дразнит меня, я сказал, не желая ввязываться в недостойный спор:
– Все это так просто, что не стоит на это тратить слов. Я только хочу знать, получил ли ты ответ на свой запрос, как бы ни был он послан, и если да, то каков этот ответ.
– Да, Макумазан, получил. И вот его смысл: вождь вэллосов, с которым говорило мое сердце, будет рад приветствовать тебя в своей стране, но жрецы Хоу-Хоу, полагает он, не будут рады. Если ты придешь, вождь даст тебе алмазов, сколько ты сможешь увезти, и снадобье, нужное мне. Но за эти дары он требует
– Какой платы, Зикали?
– Ты должен собственной рукой низвергнуть Хоу-Хоу.
– А если я не смогу его победить?
– Тогда, конечно, Хоу-Хоу победит тебя, и делу конец.
– Вот как? Хорошо, Зикали, скажи, если я поеду, то буду убит?
– Кто я, чтобы распоряжаться жизнью и смертью, Макумазан? Но, – тихо прибавил он, – я думаю, что ты убит не будешь. Иначе бы я не отдал тебе в долг моих быков. И я верю, что тебе предстоит исполнить много задач, Макумазан, моих задач. А раз это так, я не стал бы посылать тебя на смерть.
Я подумал, что это, пожалуй, правда. Старый колдун часто намекал о каких-то будущих великих предприятиях, в которых мне отводилась видная роль, к тому же я знал, что он по-своему уважает меня и потому не желает мне зла. К тому же мною вдруг овладела жажда приключений и новизны. Однако я это скрыл, если только можно что-нибудь скрыть от Зикали, и спросил деловым тоном:
– Куда ты хочешь послать меня, далеко ли это и как туда добраться?
– Теперь мы переходим к делу, Макумазан. Слушай, что я буду тебе говорить.
Говорил он целый час, но я не стану докучать вам утомительными географическими подробностями. Достаточно будет сказать, что ехать надо было триста миль на север, затем переправиться через Замбези и потом ехать еще триста миль на запад. Потом надо было взять на северо-запад и ехать неопределенное расстояние до некоего горного ущелья. Там надо было оставить фургон и идти два дня по безводной пустыне до болота и теряющейся в песках реки, откуда в ясный день виден дым вулкана, о котором Зикали говорил накануне. Перейдя через болото или обогнув его, я должен был найти второе ущелье, через которое река из страны Хоу-Хоу вырывается в пустыню. Здесь, по словам Зикали, меня должен был встретить отряд вэллосов с лодками и отвезти в свою страну, а там все пойдет, как предначертано судьбой.
– Так вот какая поездка, – сказал я, когда Зикали кончил. – Отлично. Скажу тебе прямо: по незнакомой стране я не поеду. Как я найду дорогу без проводника? Я еду в Преторию – на твоих волах или без них.
– Так ли это, Макумазан? Я начинаю считать себя очень умным. Я предвидел, что ты это скажешь, и уже нашел проводника, который доставит тебя прямо к дому Хоу-Хоу. Проводник здесь. Я сейчас пошлю за ним. – И своим обычным способом Зикали вызвал слугу.
– Откуда он, кто он и как давно он здесь? – спросил я.
– Я не совсем точно знаю, кто он, Макумазан, потому что он не любит рассказывать много о себе, знаю, что откуда-то из тех краев, а здесь он уже довольно давно, так что я успел его немного научить зулусскому языку – это, впрочем, не важно, раз ты понимаешь по-арабски, ведь понимаешь?
– Да, я немного говорю по-арабски, Зикали, и Ханс тоже.
– Прекрасно, Макумазан, это облегчает задачу. Предупреждаю тебя, что он очень странный человек, в чем ты сам сейчас убедишься. Кстати, его зовут Иссикор.