Хождение к морям студёным
Шрифт:
Каждое подобное путешествие обогащало Россию научными познаниями, открывало новые возможности для торговли, развития флота.
В XV–XVI веках поморы строили различные типы судов: кочи, карбасы, раньшины, шнеки. Вместо гвоздей мастера крепили обшивку к корпусу кораблей с помощью корней можжевельника и молоденьких тонких елей. Ведь гвозди быстро ржавели, появлялась течь, расшатывалась обшивка. А деревянное крепление разбухало в море и почти не пропускало воду.
Обычно корабль поморам удавалось соорудить за 5–7 месяцев. В середине XVI века Иван Грозный
Совершенствовался флот, крепла военная и экономическая мощь Руси. В этом немалая роль принадлежала «школе под парусами».
Старинные знания и традиции
Освоение Белого моря было неразрывно связано с совершенствованием лоции. На материковых берегах и на островах поморы сооружали специальные опознавательные знаки и пристанища. На самых видных местах ставились большие деревянные кресты. Поперечина такого креста всегда указывала на север и юг. На них делались барельефы, навесы от дождя и снега, врезались иконы.
Особые приметы каждого креста помогали поморам определить свое местонахождение и направление пути. Они прекрасно знали, что от положения Луны зависит сила отлива и прилива. Это явление поморы называли «вздохами моря-окияна».
«Грудь-то у няго широка да могуча, как вздохнет, подымет грудь — тут и прибыла больша вода: прилив значит, — объясняли в старину поморы. — А коль выдохнет — уходит вода — время отлива наступило. Не часто дышит море-окиян. Два раза вдохнет, два раза выдохнет — сутки прочь…»
Жителям Беломорья компас был известен еще до XIV века. В старину он представлял собой круглую коробочку, сделанную из дерева, кости или меди. Диаметр ее обычно не превышал 5 сантиметров. Компас очень ценился у мореходов, передавался из поколения в поколение и хранился у кормщика в специальном кожаном мешочке.
В зависимости от направления все ветры у поморов имели свои имена. Северо-восточный назывался «полуночником», «шольником» — юго-западный, «побережником» — северо-западный, «обедником» — юго-восточный.
Бережно хранили поморы свои рукописные лоции и карты. Назывались они по-разному: «Хода корабельные Русского окиян-моря», «Мыслии о ветрах», «Устав как суда водити», «Ход Груманландской». В них описывались берега, морские глубины, проливы, указывалось наилучшее время для прохождения того или иного водного участка.
С помощью ворвани — вытопленного жира морских животных — умели поморы «успокаивать» морскую нолну.
Русский путешественник и натуралист Иван Лепехин писал об этом в семидесятых годах XVIII века: «Средство сие состоит в ворваньем сале, которое во время заплескивания судна льют в море, или пускают подле судна мешки, наполненные оным.
Средство сие издревле нашим поморянам известно и зa многие годы прежде было у них в употреблении, нежели европейские ведомства о сем средстве как некоем важном открытии были напечатаны».
Один
Издавна селились в Беломорье не только мореходы, судостроители, крестьяне, купцы, служивые люди, основатели монастырей и церквей. Тянулись сюда и отшельники, собиратели и хранители древних знаний и тайн. О них мало упоминалось в исторических документах и научных трудах, зато рассказывали об этих людях предания поморов.
Мне приходилось встречаться с хранителями древних тайн Севера. От них слышал, что порой в Белом море, как в Бермудском треугольнике, при загадочных обстоятельствах пропадают лодки с людьми и даже корабли.
Поиски ни к чему не приводили: не оставалось после подобного исчезновения ни обломков судов, ни даже пятен моторного или дизельного топлива.
Один из хранителей древних тайн по имени Никита уверял, что такие исчезновения связаны с «заборейцами». Он даже обещал мне показать «знаки заборейские», то есть еще не открытые наукой памятники, оставленные ушедшей цивилизацией.
Иди к Синему камню!
С ним я познакомился в самом начале своей первой экспедиции в Беломорье. Потом неоднократно встречался с этим странным человеком.
Никто не знал его фамилии и отчества, сколько ему лет, где живет зимой, когда появится вновь и куда уйдет.
Странник Беломорья — блаженный Никита… Летом его можно было увидеть на Соловецких островах и в селе Гридино, в устье Северной Двины и в Кандалакше, на мысе Крестовом и среди заброшенных изб на реке Варгуза. По слухам, зимовать Никита уходил куда-то в леса Кольского полуострова. Там, то ли в заброшенном скиту, то ли еще в каком-то укрытии, жил он до весны. А потом снова отправлялся бродить по Беломорью.
Находились свидетели, что встречали зимой блаженного в лесах на западе от озера Имандра. Там, где, по слухам, имеется тайный скит и где обитают колдуны загадочного и, как считается, исчезнувшего народа чуди. Сам Никита не любил распространяться о месте своей зимовки. Отвечал уклончиво: «Где полярну ночь проводил, там уж солнце все осветило, да растопило, да память мою перегрело…»
Говорят, много людей спас этот блаженный. Бывало, заблудятся в лесу туристы и останутся без еды, без надежды на спасение. Одолеет их отчаяние, а тут вдруг откуда ни возьмись Никита появляется.
А в котомке у него всегда сухари, крупа да разные консервы припасены. Накормит бедолаг, приободрит и на дорогу выведет. Да еще истории всякие расскажет о Белом море, о седой старине, о таинственных явлениях, что происходят на этих землях, об исчезнувших загадочных северных людях, которых древние греки называли гипербореями.
Верить ему, может, и не очень верили, но слушали с интересом и относились к Никите с уважением.
Однажды шторм перевернул лодку с рыбаками. Людям вплавь удалось добраться до каменистого острова. От морской пучины спаслись, а что делать дальше — не знали. Ни воды пресной на том острове не было, ни дров, чтобы разжечь костер и согреться.