Хождение по музам. Сборник юмористических рассказов

Рожкова Анна

Допустим, они станут жить вместе. Сначала Ирина примется за него. Заставит взяться за ум, сесть на диету, делать зарядку, из его рациона исчезнут перекусы и пельмени, на их место придут отварные овощи и супы.

Дальше – больше. Ирине не понравится ремонт, вернее, его отсутствие. Она выбросит всю мебель, которую, откровенно говоря, давно пора отправить на свалку, из серванта незаметно исчезнет фотография мамы в черной рамке.

В отпуск Ирина захочет поехать на море. Петру Ильичу придется брать учеников, возможно, даже уволиться

из школы.

От этих мыслей у Петра Ильича зашевелились остатки волос. Круто развернувшись, он бросился бежать. Красный, потный, запыхавшийся, тучный мужчина. Ему вслед оглядывались прохожие, но Петру Ильичу было все равно.

Добежав до дома, он ворвался в квартиру, закрылся на все замки, как будто за ним черти гнались и кинулся к компьютеру. Успокоился Петр Ильич лишь когда удалил свою анкету с сайта знакомств.

Отдышавшись, он сварил пельменей и твердо решил завести кота.

Жадный Егор

Егор Ильич в очередной раз загремел в больницу с анемией.

– Ну, что же вы, Егор Ильич? Я же вам в прошлый раз говорила: нужно хорошо питаться, побольше печени, говядины, вареные яйца. Вы диету соблюдали? – устало выговаривала врач.

– Соблюдал, душенька, соблюдал, – тряс сморщенной головенкой на тонкой шейке старик.

Егор Ильич лукавил, а попросту говоря, нагло врал. Последние несколько лет старик практически перешел на хлеб и воду. Егора Ильича душила жаба, любовно всхоленная и взлелеянная за долгие А начиналось все так невинно.

Егор Ильич, а тогда еще просто Егор, даже Егорка, упитанный, розовощекий мальчик, не желал делиться с другими детьми игрушками. Прижав к груди свои сокровища, он, насупившись, сидел на краю песочницы и исподлобья взирал на резвящихся детей.

– Егорка, поиграл бы с ребятами, – уговаривала мама сына, но Егорка лишь тряс кудряшками.

Тогда Егоркина жаба была еще совсем лягушкой, такой же маааленькой, как сам Егорка. Дальше они росли уже вместе, наперегонки.

Когда к Егорке и его маме приходили гости, Евдокии Егоровне приходилось прятать угощение, потому что сын сильно переживал и даже плакал, что приходится делиться и не все достанется только ему. Поэтому гостей мальчик не любил.

Однажды Евдокия Егоровна позвала в гости свою глубоко беременную подругу. Они пили на кухне чай, а Егорка пристально следил, чтобы подруга не съела ничего лишнего.

Евдокия Егоровна незаметно протягивала тете Свете под столом сладости. Но пятилетний Егорка, обладавший нюхом, как у собаки, а глазом, как у орла, заметил мамину хитрость и закатил самую настоящую истерику:

– Это она все съела, все мои конфеты, – орал мальчик, обличающе указывая крохотным пальчиком на большой тети Светин живот.

Егоркиной маме было очень стыдно, но сын никак не успокаивался. Тете Свете пришлось уйти:

– Это у него пройдет, – примирительно произнесла Евдокия Егоровна, провожая тетю Свету.

Когда

Егорке было шесть, мама стала отпускать его во двор одного, то и дело поглядывая в окно. Накрапывал мелкий дождь, и мама с умилением смотрела сверху, как бегает по лужам полненький и ладненький Егорка в новых резиновых сапожках. Его красный капюшон мельтешил на площадке.

Дождь был не сильный и мама решила не давать Егорке еще и новый зонтик со смешными мышиными ушками. «Ребенку будет неудобно бегать с зонтом, еще потеряет», – подумала мама. Уходил Егорка без зонта, а пришел с зонтом, с тем самым, со смешными мышиными ушками.

Мама ахнула:

– Где взял?

Зареванный Егор никак не мог перестать заикаться, и маме пришлось напоить его водой, чтобы услышать объяснение. Оказывается, мимо проходила девочка с зонтом Егора, с тем самым, со смешными мышиными ушками. Такого мальчик стерпеть не смог и кинулся на девочку с криками:

– Отдай зонт, это мой.

Силы оказались неравны, и девочка ушла домой без зонта, а Егор – с зонтом. Мама кинулась на улицу, но девочки и след простыл. Зато теперь у Егора было два зонта со смешными мышиными ушками.

В семь лет Егор, как и все дети его возраста, пошел в школу. Учеба его волновала постольку поскольку. С первого урока он начинал донимать учительницу:

– Когда будут кормить?

– После третьего урока, – терпеливо объясняла учительница, – потерпи.

Егор не был голоден, просто он боялся, что придет последним и все самое вкусное разберут.

– Вы что, не кормите сына? – после первой четверти учительница не выдержала и вызвала в школу маму.

– Кормлю, конечно, – вспыхнула мама.

После школы мама каждый раз находила в карманах и портфеле Егорки распиханные заначки: то булку, то яблоко, то пирожок. Все, что Егор не съедал, он обязательно брал с собой. «Негоже добру пропадать», – рассуждал не по годам мудрый мальчик.

На восьмилетие Егора мама велела сыну позвать на день рождения друзей. Друзей у Егора не было, потому что с друзьями надо было делиться, а этого Егор не любил. Но позвал пару одноклассников, чтобы не расстраивать маму.

Мама испекла пирог и вынесла на стол. Егор стерпел, когда одноклассники съели по куску, но когда один из мальчиков потянулся за добавкой, именинник схватил угощение и унес на кухню, от греха подальше.

Пили закатанный мамой вишневый компот. Когда банка опустела, мама решила положить каждому мальчику по миске вишен. Заметив такое расточительство, Егор схватил банку в охапку и залез под стол. Вылез он, только когда гости разошлись.

Больше дней рождений мама не устраивала. Стыдно. Только не Егору. Он искренне не понимал, почему стихотворение Агнии Барто «Жадный Егор» всем казалось смешным.

Ой, какой стоит галдеж!

Пляшут комсомолки.

Так танцует молодежь,