Хождение за три мира
Шрифт:
– Лена говорит, что ты болен, – продолжала она, пытливо меня разглядывая. – Может быть, правда болен?
– Может быть, правда болен, – повторил я.
Я не узнал своего голоса – таким чужим и далеким он мне показался.
– Ну что ж, – прибавил я, – извините. Я, пожалуй, пошел.
– Куда? – встрепенулась Галя. – Одного не пустим. Я отвезу тебя домой.
– Она выглянула в окно. – Вон и такси мое стоит. Ленка, добеги. Может быть, успеешь задержать.
Мы остались одни.
– Что все это значит, Сергей? Я ничего
– Я тоже, – сказал я.
– А все-таки?
– Ты, кажется, физик, Галя? – бросил я наудачу.
Она насторожилась:
– А что?
– Ты имеешь представление о множественности миров? Сосуществующих рядом миров? Одновременно загадочно далеких и удивительно близких?
– Допустим. Есть такие гипотезы.
– Тогда допустим, что один из смежных с нами миров подобен нашему. Что в нем тоже есть Москва, только чуть-чуть другая. Может быть, те же улицы, только иначе орнаментированные. Иногда те же дома, только с другим номерным знаком. Что там есть и ты, и я, и Лена, только в других отношениях…
Она все еще не понимала. Но мне уже давно надоел мой предшествовавший душевный маскарад. Я отважился:
– Допустим, что в той, другой Москве тебя зовут не Галя Новосельцева, а Галя Громова. Что вот из этой комнаты шесть лет назад мы с тобой пошли в загс. А сейчас произошло чудо: я переменил оболочку… заглянул в ваш мир. Вот тебе и дьявольщина для наших ограниченных умишек.
Она глядела на меня уже с испугом. Вероятно, думала, как и Ленка: внезапное помешательство, бред.
– Ладно, покончим с этим, – скривился я. – Вези куда хочешь, мне все равно. И не пугайся: ни душить, ни целовать тебя не буду. Вон уже Ленка рукой машет. Пошли.
КТО ДЖЕКИЛЬ И КТО ГАЙД?
Галя, должно быть, и в этом мире обладала той же выдержкой. Минуту спустя она уже успокоилась.
– Надеюсь, мы не будем при шофере заниматься научной фантастикой? – спросила она, подходя к машине.
– А ты считаешь, что научной? – не утерпел я.
– Кто знает!
На лице ее я не читал ничего особенного. Обычное поведение умной женщины, Галино поведение с чужими, но небезынтересными ей людьми. Внимательные глаза, уважительный интерес к собеседнику, бессознательное кокетство, насмешливость.
– Почему у вас памятник Пушкину посреди площади? – спросил я, когда мы проезжали мимо.
– А у вас где?
– На бульваре.
– Врешь ты все. И о загсе соврал. И почему шесть лет назад?
– Судьба, – засмеялся я.
– Где я была шесть лет назад? – задумчиво проговорила она. – Весной – в Одессе.
– И я.
– Что ты врешь? Ты же не поехал с нами.
– Это я у вас не поехал, а у нас – наоборот.
– Стран-но, – по слогам сказала она и прибавила, критически посмотрев на меня: – А ты не производишь впечатления больного.
«Приятно слышать», – хотел сказать я, но не сказал. Черный шквал ударил мне прямо в лицо.
– Что с тобой? – услышал я испуганный крик Гали и ее же торопливые, взволнованные слова: – Голубчик, остановите где-нибудь у тротуара. Ему плохо…
…Я открыл глаза. Колдовской туман все еще клубился в машине. Из тумана глядело на меня лицо женщины.
– Кто это? – хрипло спросил я.
– Тебе плохо, Сережа?
– Галя? – удивился я. – Как ты здесь очутилась?
Она не ответила.
– Что-нибудь со мной случилось там… на бульваре? – спросил я и оглянулся.
– Случилось, – сказала Галя. – Поговорим потом. Можешь ехать домой или нужен врач?
Я потянулся, тряхнул головой, выпрямился. Можно было явно обойтись без врача. Пока мы ехали, я рассказал Гале, как я шел по Тверскому бульвару, как закружилась у меня голова и как я в лиловом тумане пытался разговаривать сам с собой.
– А потом, – неожиданно заинтересовалась Галя – до этого она слушала меня не то недоверчиво, не то равнодушно, – что было потом?
Я недоуменно пожал плечами.
– Не помнишь?
– Не помню.
Я действительно ничего не помнил и только по возвращении узнал от Гали о том, что произошло у нее дома.
– Бред, – сказал я.
Галя, с ее любовью к точным формулировкам, сейчас же поправила:
– Если бред, то очень последовательный. Как хорошо отрепетированная роль. Так не бредят. И потом, бред – это симптом болезни, а ты не производил впечатления больного.
– А обморок на бульваре? – вмешалась Ольга. – И в такси?
Она как врач искала медицинских объяснений. Но Галя по-прежнему сомневалась:
– А что же между обмороками?
– Какое-то сомнамбулическое состояние.
– Что я, лунатик? – обиделся я.
– Если это сон, то наяву, – насмешливо уточнила Галя. – И потом, мы видели этот сон, а не он. Кстати, о снах: ты все еще видишь их?
– При чем здесь сны? – буркнул я. – Я был в обмороке и никаких снов не видел.
Я хорошо понимал, что Галина никого не мистифицирует. Поэтому ее рассказ о моих похождениях в сомнамбулическом состоянии – пришлось все-таки прибегнуть к такой оценке моего поведения – меня сильно встревожил. Я никогда не падал в обморок, не гулял по карнизам в лунные ночи и не терял памяти. Но разумных объяснений случившегося найти не мог.
– Может быть, гипноз? – предположил я.
– А кто это тебя загипнотизировал? – поморщилась Ольга. – И где? В редакции? На бульваре? Чушь!
– Чушь, – согласился я.
– А ты, случайно, не пишешь фантастической повести или романа? – вдруг спросила Галина. – Твое довольно толковое сообщение о множественности миров меня даже заинтересовало… Понимаешь, Ольга, – засмеялась она, – два смежных мира в пространстве, как подобные треугольники. И там, и здесь.
– Москва; и там, и здесь – Сергей Громов. Только тебя нет. Там он на мне женат.