Хождение за три моря
Шрифт:
Я сказал, что там есть [не только Евангелие, а] даже все Священное Писание. Он взял также себе в руку крест и спросил про изображение, Христа ли оно изображает. Я ответил утвердительно. Сами несториане и армяне никогда не делают на своих крестах изображения Христа; поэтому, кажется, они плохо понимают о Страстях или стыдятся их. После того Сартах приказал удалиться окружавшим нас, чтобы иметь возможность полнее рассмотреть наши облачения. Тогда я подал ему вашу грамоту с переводом по-арабски и сирийски. Ибо я приказал переложить ее в Аконе [357] на оба языка и письмена; и при дворе Сартаха были армянские (Hermeni) священники, которые знали по-турецки и по-арабски, и упомянутый товарищ Давида, который знал по-сирийски, по-турецки и по-арабски. Затем мы вышли и сняли наши облачения, и пришли писцы и упомянутый Койяк и заставили перевести грамоту. Выслушав ее, он приказал принять хлеб, вино и плоды, а облачения и книги приказал нам отнести в наше помещение. Это случилось в день поклонения веригам (vincula) святого Петра.
357
2 августа.
На следующее утро [358] пришел некий священник, брат упомянутого Койяка, и потребовал сосуд со святым миром [359] , так как Сартах, по его словам, хотел видеть его; и мы ему дали. В вечерние часы Койяк позвал и сказал нам: «Господин король написал хорошие слова моему господину, но среди них есть некоторые трудноисполнимые, касательно которых он не смеет ничего сделать без совета своего отца; поэтому вам надлежит отправиться к его отцу. И две повозки, которые вы привезли вчера с облачениями и книгами, вы оставите мне, так как господин мой желает тщательно рассмотреть это». Я тотчас заподозрил злой и корыстолюбивый умысел его и сказал ему: «Господин, мы оставим под вашей охраной не только те повозки, но и еще две, которые мы ныне имеем». «Нет, – отвечал он, – вы оставите те, а с другими сделаете что вам угодно». Я сказал ему, что этого никоим образом не может быть, но мы оставим ему все. Тогда он спросил, желаем ли мы остаться надолго в этой земле. Я сказал: «Если вы хорошо поняли грамоту господина короля, то можете знать, что это так». Тогда он сказал, что нам надлежит быть очень терпеливыми и смиренными. Так расстались мы с ним в тот вечер.
358
Несториане употребляли не миро (благовонная мазь, в состав которой входит 31 ароматическое вещество), а лишь чистое оливковое масло. Армяне, наоборот, употребляют при совершении христианских обрядов миро.
359
У Рубрука, по его словам, не было других книг, кроме Библии и Служебника.
На следующее утро он прислал одного несторианского священника за повозками, и мы привезли все четыре. Тогда брат Койяка, выйдя к нам навстречу, отделил все наше от тех вещей, которые мы накануне приносили ко двору, и взял их как свое имущество, именно книги и облачения; а Койяк ранее приказывал, чтобы мы увезли с собой облачения, которые надели перед лицом Сартаха, и надели их перед лицом Бату, если будет нужно. Этот же священник отнял их у нас силой, говоря: «Как, ты принес их Сартаху, а теперь хочешь отнести Бату!» И когда я хотел дать ему объяснение, он ответил мне: «Не говори лишнего и ступай своей дорогой». Тогда мне необходимо было запастись терпением, так как доступ к Сартаху нам был прегражден и не было никого, кто мог бы оказать нам правосудие.
Я боялся также и насчет толмача, не передал ли он чего-нибудь иначе, чем я сказал ему, так как он очень желал, чтобы я отдал все в подарок. Единственным утешением мне служило то, что, предчувствуя их алчность, я извлек из книг Библию, правила [360] и другие книги, которые я больше любил. Псалтырь госпожи королевы я не посмел извлечь, так как он был слишком заметен по своим золоченым картинкам. Таким образом, стало быть, вернулись мы с двумя оставшимися повозками в свое помещение. Затем пришел тот, кто должен был провожать нас к Бату, и выразил желание пуститься в путь немедленно. Я ему сказал, что ни под каким видом не возьму повозок; он доложил это Койяку. Тогда Койяк распорядился оставить их у него, но уже с нашим служителем, что мы и сделали.
360
Во время первого крестового похода в 1098 г.
Таким образом, стало быть, мы направились к Бату, держа путь прямо на восток, и на третий день добрались до Этилии; увидев ее воды, я удивился, откуда с севера могло спуститься столько воды. Прежде чем нам удалиться от Сартаха, вышеупомянутый Койяк вместе со многими другими писцами двора сказал нам: «Не говорите, что наш господин – христианин, он не христианин, а моал», так как название «христианство» представляется им названием какого-то народа. Они превознеслись до такой великой гордости, что хотя, может быть, сколько-нибудь веруют во Христа, однако не желают именоваться христианами, желая свое название, т. е. моал, превознести выше всякого имени; не желают они называться и татарами. Ибо татары были другим народом, о котором я узнал следующее.
Именно в то время, когда франки взяли Антиохию [361] , единовластие в упомянутых северных странах принадлежало одному лицу по имени Кон-хам [362] . Кон – имя собственное, а хам [363] – обозначение достоинства, значит же оно то же, что «прорицатель». Всех прорицателей они называют «хам». Отсюда их государи называются хам, так как в их власти находится управление народом путем прорицания. Поэтому в истории Антиохии читаем, что турки послали за помощью против франков к королю Кон-хаму. Ибо из этих стран явились все турки. Этот Кон был каракатай [364] . Кара значит то же, что «черный», а катай – название народа, откуда каракатай значит то же, что «черный катай». И это они говорят для различения их от катаев, живущих на востоке над океаном, о которых я скажу вам впоследствии. Эти катай жили на неких горах, через которые я переправлялся, а на одной равнине между этих гор жил некий несторианин-пастух (pastor), человек могущественный и владычествующий над народом, именуемым найман (naiman) и принадлежавшим к христианам-несторианам.
361
Т. е. Гур-хан, что значит «великий хан» или «всеобщий хан». Этот титул был принят в 1125 г. Елюй-Таши, основателем государства каракитаев.
362
Рубрук, так же как и Плано Карпини, путает два разных слова: «хан» и «кам» (см. примеч. 22 к Путешествию Плано Карпини).
363
То же, что и каракитай.
364
То есть Гуюк-хан (1206–1248) – великий хан Монгольской империи, сын Угэдэя, внук Чингисхана.
По смерти Кон-хама этот несторианец превознес себя в короли, и несториане называли его королем Иоанном, говоря о нем вдесятеро больше, чем согласно было с истиной. Именно так поступают несториане, прибывающие из тех стран: именно из ничего они создают большие разговоры, поэтому они распространили и про Сартаха, будто он христианин; то же говорили они про Мангу-хана и про Кен-хана [365] потому только, что те оказывают христианам большее уважение, чем другим народам; и, однако, на самом деле они не христиане. Таким-то образом распространилась громкая слава и об упомянутом короле Иоанне; и я проехал по его пастбищам; никто не знал ничего о нем, кроме немногих несториан. На его пастбищах живет Кен-хан, при дворе которого был брат Андрей [366] , и я также проезжал той дорогой при возвращении.
365
Андре Лонжюмо был послан Людовиком IX к монголам в 1249 г.
366
Онг-хан кереитский, собственное имя которого было Тоорил.
У этого Иоанна был брат, также могущественный пастух, по имени Унк [367] ; он жил за горами каракатаев, на три недели пути от своего брата, и был властелином некоего городка по имени Каракорум [368] ; под его властью находился народ, именовавшийся крит и меркит [369] и принадлежавший к христианам-несторианам. А сам властелин их, оставив почитание Христа, следовал идолам, имея при себе идольских жрецов, которые все принадлежат к вызывателям демонов и к колдунам. За его пастбищами, в расстоянии на 10 или 15 дневных переходов, были пастбища моалов; это были очень бедные люди, без главы и без закона, за исключением веры в колдовство и прорицания, чему преданы все в тех странах. И рядом с моалами были другие бедняки по имени тартары. Король Иоанн умер без наследника, и брат его Унк обогатился и приказывал именовать себя ханом; крупные и мелкие стада его ходили до пределов моалов.
367
То есть Каракорум, столица Монгольской империи, находившаяся в долине реки Орхон.
368
Т. е. кереиты и меркиты.
369
Рассказ Рубрука представляет собой передачу каких-то слухов о Чингисхане, излагавших крайне упрощенно и неточно эпизоды из ранней юности монгольского хана, когда последнему приходилось скрываться от своих врагов – меркитов.
В то время в народе моалов был некий ремесленник Чингис; он воровал что мог из животных Унк-хана, так что пастухи Унка пожаловались своему господину. Тогда тот собрал войско и поехал в землю моалов, ища самого Чингиса, а тот убежал к татарам и там спрятался [370] . Тогда Унк, взяв добычу от моалов и от татар, вернулся. Тогда Чингис обратился к татарам и моалам со следующими словами: «Так как у нас нет вождя, наши соседи теснят нас». И татары и моалы сделали его вождем и главою. Тогда, собрав тайком войско, он ринулся на самого Унка и победил его; тот убежал в Катайю. Там попала в плен его дочь, которую Чингис отдал в жены одному из своих сыновей [371] ; от него зачала она ныне царствующего Мангу. Затем Чингис повсюду посылал вперед татар, и отсюда распространилось их имя, так как везде кричали: «Вот идут татары». Но в недавних частых войнах почти все они были перебиты. Отсюда упомянутые моалы ныне хотят уничтожить это название и возвысить свое. Та земля, в которой они были сперва и где находится еще двор Чингисхана, называется Онанкеруле [372] . Но так как Каракорум есть местность, вокруг которой было их первое приобретение, то они считают этот город за царственный и поблизости его выбирают своего хана.
370
Соргахтани-беки, мать Мунке-хана, была дочерью не Онг-хана (Унк у Рубрука), а его младшего брата (см. примеч. 63 к Путешествию Плано Карпини).
371
В районе рек Онона и Керулена находились родовые земли Борджигитов, к роду которых принадлежал Чингисхан. Онон – правый приток реки Шилки, река Керулен берет начало в горах Кентея, течет по равнинной Монголии и впадает в озеро Далайнор.
372
В ранние времена христианства у греков и восточных христиан вместо колоколов употреблялась железная плита или доска, в которую ударяли билом или деревянным молотом.
Что касается до Сартаха, то я не знаю, верует ли он во Христа или нет. Знаю только то, что христианином он не хочет называться, а скорее, как мне кажется, осмеивает христиан. Именно он живет на пути христиан, то есть русских, валахов (Blacorum), булгар Малой Булгарии, солдайнов, керкисов и аланов, которые все проезжают через его область, когда едут ко двору отца его, привозя ему подарки; отсюда он тем более ценит христиан. Однако, если бы явились сарацины и привезли больше, их отправили бы скорее. Он имеет также около себя священников-несториан, которые ударяют в доску [373] и поют свою службу. У Бату есть еще брат по имени Берка [374] (Jerra), пастбища которого находятся в направлении к Железным воротам, где лежит путь всех сарацинов, едущих из Персии и из Турции; они, направляясь к Бату и проезжая через владения Берки, привозят ему дары.
373
Пятый правитель Джучиева Улуса, ум. в 1266 г., сын Джучи, внук Чингисхана. Первым из монгольских правителей принял ислам.
374
По-видимому, Ширванское.