Хождение за три неба
Шрифт:
Потом пошли вопросы. На часть я честно ответил, часть затронул, кое о чём умолчал. Светить Базу и старшего помощника Лома мне пока не хотелось. Это не только моя тайна. Давайте подождём пока. Посмотрим, как будут развиваться события.
Наконец, мы замолчали. Я отдыхал и потягивал чаёк, мужики усиленно обдумывали услышанное.
— Вот мы и влипли, Костя… Разворошил этот подлец… этот малец осиное гнездо. Теперь Слизень глистом завьётся, а сюда влезет. Кончилась наша тишь, гладь да благодать…
— А как он об этом вообще узнал, Петрович? — я отхлебнул глоток чая и уставился на командира невинными глазами.
— Чему
— Ну, не всё так трагично. Да и молодёжь у нас есть достойная, Серёжа. С другой стороны — да… Наломал ты дров, Афанасий!
— А ведь я вас просил всё рассказать… Чтобы не напортачить, не наделать ошибок! — окрысился я.
— Тоже верно… — вздохнул Костя, — твоя правда, я помню… Только ты не учитываешь, что тогда мы тебя абсолютно не знали. Да и теперь точно не знаем, чего от тебя ожидать… Одно только твоё явление сюда с полковником верхом на пушечном ядре чего стоит… Но я тебе так скажу. Сейчас ты, Афанасий, видать больше нас всех об этом феномене знаешь, раз на таком вот шаре разъезжаешь. Понимаешь, Афанасий, за долгие годы я смог кое-что восстановить по косвенным данным. Но я искал отца, хотел выяснить его судьбу. И тех ребят, которые с ним вместе сгинули. А генерал-майор Петров… ну — Слизень, он ведь другое ищет. Выгоду он ищет, золото, вот, например. Или ещё чего…
— Да, кстати, капитан! Ты что с ценностями-то делать собираешься? Там, между прочим, ещё один ящичек монет приехал. — Тут же влез в разговор Петрович. — Сдавать валюту надо! Сам сдашь, или отбирать придётся?
— Сам сдам… — вздохнул я, — э-эхх, не бывать мне графом Монте-Кристо… Кому сдавать прикажете?
— Да вот Косте и сдай. Он у нас зампред Совета ветеранов. Найдёт, куда потратить.
Я двинул дипломат к Косте.
— То, что в подвале, вы видели. Золото и камни. Я их не считал, не взвешивал. Как получил — так они там и стоят. Здесь чуть меньше трёх лимонов. Чуточку я уже того… расшвырял. Возвратить?
— Не надо. Считай, это тебе премия будет. За храбрость. Или дурость. Как получил денежки-то?
— Да притащил в город одну монету и пару маленьких камешков. Чтобы оценить, прикинуть. Монету друг взял, он ювелир. А камешки — гражданин Манукян, проживающий…
— А вот это ты зря сделал, Афанасий. Это след, да… Это, вообще-то, статья выходит. Прищучить тебя можно, надавить, сломать.
— Не-а… не было продажи драгоценностей. Обмен был. А про остальное — а то я, можно подумать, уже не наследил… Да, вы мне так и не сказали. Как этот Слизень на объект вышел?
— А подумать, Афанасий? Мозгой пошевелить? — тут же влез в разговор Петрович. — Голова у тебя для чего? Фуражку носить, так ты уже в отставке, не при делах, вроде.
Я наморщил лоб.
— Э-э, бериевские архивы, а, Константин?
Костя отрицательно помотал головой.
— Не архивы — я. Он примерно знает, что меня интересует. В своё время, когда я начинал поиски, это большим секретом не было. Теперь — да. Он присматривает за мной, за людьми, которые меня окружают. За местом моей работы… Думает, что это ему поможет раскрыть тайну и нахватать полную охапку плюшек. Или набить карман деньгами.
— А тут появился бывший капитан Никитин, — понимающе кивнул я головой, — и рядом с тобой, и на том же месте. Да ещё затеял эту всенародную стройку! Неужели — спутник-шпион?
— Точно, Афоня, точно! Именно спутник. Должность и полномочия ему позволяют, он и дал команду отслеживать несколько точек на полигоне и вокруг него. Чтобы свой интерес к конкретному объекту не проявить. Так он и узнал о проводимых тобой работах, а потом разузнал и про тебя. И примчался тебя вербовать. Или колоть. Да хорошо тут Петрович его обломал. Но угроза осталась. Он будет за нами следить и всячески шпионить. В том числе и за любыми нашими переговорами, связью, почтой в интернете. Возможности у него есть. А вот нам надо что-нибудь придумать, чтобы и его обмануть, и себя обезопасить, и чтобы у нас связь была. Что-то простое и надёжное. Нужна площадка для обмена сообщениями — простая, привычная и общедоступная. Такая, где крутится много народу. Желательно — сотни, если не тысячи…
Я наморщил лоб. Что-то крутилось в голове. Я, подобно Ниро Вульфу, начал рисовать пальцем на столе кружочки. Один, другой, третий…
— Так, отцы! А как вы относитесь к литературе, а? К сетевым библиотекам, например?
Петрович с подозрением покосился на меня и начал медленно розоветь.
— Хорошо, в общем-то, относимся, — ответил Костя, — я, например, очень много читаю. С удовольствием ползаю по библиотекам. Мне сын их много показал. Ну, «Флибуста», там, «Самиздат», ещё кое-что. А что?
— А ты, Петрович?
Петрович цветом лица уже стал походить на сеньора Помидора.
— Ты к чему эти каверзы строишь, а, Афанасий? Сказал тебе кто? Кто проболтался?
— Да ты что, Петрович? Окстись! Ничего я не знаю!
— Я выкладывал пару рассказов на «Самиздате»… — смутно поделился полковник. — Про Афган написал, про ребят…
— Вот оно что! А я-то думаю, что это тебя в бронзу-то кинуло? Прямо бюст самому себе стал! Да ты у нас маститый автор, Петрович! А ну, колись, — какой у тебя ник?
Петрович стал бурым сеньором Помидором.
— «ПионЭр СерОжа»… Кто заржёт — убью на месте!
Мы с Костей враз заперхали. Петрович грозно сверкал на нас глазами. Наконец, Костя справился с приступом кашля и глянул на меня.
— Что придумал-то, Афоня? Рассказывай.
— Да что тут придумаешь? Всё уже придумано до нас. Ты на «Самиздат» заходишь, Константин?
Костя кивнул головой.
— Вот и хорошо. И я там частенько бываю. Любопытствую, читаю. Новости отслеживаю. Вот вам, отцы, и площадка! Такая площадка, — всем на зависть! Народу там толчётся немеряно, народ разный, нормальных, конечно, больше, но есть и совершеннейшие чудаки на букву «мэ» и вообще полные отморозки. Там любой текст можно в любом посте пропихнуть. Мы же, однако, возьмём то, что нам поближе будет.
Я взглянул на отцов — командиров. Они с интересом смотрели на меня.
— Внутри этой площадки мы выберем ещё три площадки. Со скользящим, так сказать, графиком. А чтобы не прыгать от одного автора к другому, мы их выберем по знакомому нам понятию. «Ка — Гэ — Бэ»… Ясно?
— Это что же? Фамилии авторов на эти буквы будут начинаться? А что, в принципе, приемлемо. А, Костя?
Костя задумчиво покачал головой.
— Да вроде ничего… Действительно, там, в комментах, чего только ни увидишь. Вплоть до откровенного мата. Горе мне, горе! Куда только катится наша самая читающая в мире страна? Представляете, если бы друзья-лицеисты так обсуждали бы последние вирши Пушкина? Бр-р-р! Не могу себе представить! И не хочу…