Хозяева Земли
Шрифт:
Гогот пьяный усиливается. Раззадорились мужики. А я слабею с каждой секундой, ноги подкашиваются.
И тут происходит чудо. Колокол забил! Тревога?!
— Тревога! — взревел один из моих потенциальных насильников.
Слышу гул с неба идет нарастающий. Будто дракон ревет или динозавр. Глотка явно с палатку, не меньше. Мужики меня отпустили, стали в доспехи облачаться. Пьяные, неуклюжие. В палатку врывается закованный в сталь мужчина, борода седая, голова лысая, глаза черные и бешеные.
— А ну на выход, отрепье! Наемников
И давай всех выталкивать. Кто в одной рубахе, кто в одном сапоге.
Через минуту я осталась одна. А за пологом творилось что-то неладное. Свет забил в стенки, словно день настал. И страшно, и интересно. Может бежать? Или в клетку вернуться?
Женский визг поднялся и вдруг утих, не иначе как рот заткнули горластой. Через мгновение сотряслась земля, стаканы глиняные вместе с кувшином со стола попадали. Сама чуть не упала, на слабых-то ногах.
Любопытство взыграло! Вышла из платки.
Никто не спит. Все люди вышли из палаток. Сверху лагерь невидимым куполом накрыло. Вокруг ночь и звезды. А здесь светло и ясно, словно день. Эдакий направленный свет.
Не сразу увидела ЕГО, ибо яркость от существа и исходила. Огромный человек метра под три стоит прямо в центре лагеря с расправленными за спиной крыльями неописуемой красоты. В высоту они под купол, метров в десять! Это же человекообразная бабочка! Такая недавно сколопендру прибила!
Крылья синие, с узорами на кончиках, верх и низ заостряется, по краям орнаменты темные. Стою, как завороженная, и страшно, и чарующе. Это ж ангел! Всадники говорили, мол, спалили так где-то что-то. Но не может же такой ангелок плохо сделать. Такое красивое гордое существо!
Решилась на несколько шагов. Рассмотреть его хочу! Одежда в цвет крыльев, волосы золотые…
— Кто!! — разнеслось на всю Поляну, как минимум, если не на весь этот мир.
Были бы стекла, не было бы стекол… А так, просто барабанные перепонки острой болью отозвались. Народ ахнул, уши все зажали. Тут я понимаю, что одна единственная на коленях не стою! Как тополь на плющихе.
— Я спрашиваю, кто?! — Ревет ангелочек не ангельским таким рыком.
Трясусь, от страха, но иду ближе. С краю стою, у палатки. Он не должен меня увидеть. Дикое желание посмотреть на него. Закралось в сердце сомнение одно.
Понимаю, что дура. Страх всеобщий кожей впитываю. А все равно вперед пошла. Потому что хочу о сестре своей спросить. Это же они, гиганты с небес. Только у себя имеют несколько иную форму.
— Ты что творишь, девка, — шипит бабка, склонившаяся. — Стой, не губи нас, сумасшедшая.
— На колени, — шипит мужик, что инструктаж проводил.
А я иду к этой огромной бабочке.
— Зачастили что-то, — бормочет себе под нос еще одна женщина. — Житья нет. Эй, девка, ты сбрендила?
Ускоряюсь. Меня уже за ноги пытаются ухватить. Сдержанно все, ибо боятся эти люди даже шевелиться.
Из меня слезы брызнули, как из душевого смесителя. Монстр злой, с перекошенным лицом от ярости, вселяет ужас и трепет. Не могла и помыслить, что Эрей Авель может быть таким. Но это не важно!
Живой, родной мой… Как же хочу прижаться к тебе, почувствовать силу твоих могучих рук, мощь твоего дыхания, глубину взгляда, аромат твой… Да, Господи, просто сердце твое бьющееся услышать!
Поделиться с тобой своими чувствами хочу…
— Эрей! Авель! — Кричу ему, голос срывается в одно мгновение.
Меня валят на землю. Прижимают. Хриплю, брыкаюсь. Тисками зажата.
Хороший мой, живой… это я! Я!! Валерия! Та, что лишила тебя второго крыла! Жизни лишила. Да, как ты смел меня волновать?! Прилетел тут, как ни в чем не бывало! А я душу наизнанку вывернула! Литры слез вылила! Убивалась по тебе! А ты… ты…
— Отпустите меня, — мой сиплый голос не слышен.
Хочу ему пожаловаться, как меня гоняли последние три дня. Все ему выскажу! Через что я прошла, пусть узнает! Это уму непостижимо!
— Кто!! — ревет Эрей Авель, да так, что я проглотила все слова возмущения. — КТО! НАЗВАЛ! ЭТО! ИМЯ!?
Ударная волна сносит меня вместе с теми, кто сверху. Пролетаю весь палаточный городок, ударяюсь о тележку, в которой пыльцу возили, и уносит еще дальше до спиленных стеблей.
Боли нет, просто шок. А в душе смятение, рушится в сердце замок мой из грез, пыльцой по ветру развеивается. Понимаю, что-то не так… Да все не так!
Свет меркнет. Меня обдает очередным потоком воздуха, в лицо летит и солома, и пыль, и пыльца. Это он просто взмахнул своим мощным крылом.
— Никогда больше! — Ревет человекообразная бабочка Эрей Авель. — Никогда больше!
Это уже удаляющийся рев.
Задыхаюсь… нет, не от наплывающей боли и невольного страха. От досады, что он не узнал меня!
Утро. Разбитая, всеми заплеванная, я отправилась в главный шатер. Все на работу, а я к старосте лагеря. Так как мужчины болтливые, да и по жизни сплетники еще те, я заранее знала, что меня ожидает допрос. За старостой послали гонца еще ночью. А мне завязали руки, залепили рот и кинули в отдельную клетку.
Иду, в груди подавленность борется с торжеством. С одной стороны безумно рада, что Эрей Авель жив. А с другой — расстроена. Он не такой… Злой, страшный, к тому же не узнал меня. Или не увидел?!
А третьего не дано. Не хочу верить, что увидел, узнал и не принял, пренебрег. Нет, нет и нет. Немыслимо!
И все равно в груди теплиться надежда, что он не такой. Просто притворяется, чтобы держать этих крестьян в страхе. А когда был со мной, видела его настоящего. Такого… такого теплого, притягательного, ласкового, надежного и волшебного. Моего Эрея Авеля.