Хозяин черной жемчужины

Гусев Валерий Борисович

В общем, слазил я на антресоли, достал стопку тетрадок, перехваченную бечевкой. Алешка тут же в них углубился. Листал, хихикал, фыркал и остался чем-то очень доволен. А потом сказал:

– Спасибо, Дим. Ты молодец. Дай десять рублей.

Хороша логика! Ты молодец, дай за это десять рублей. Он не только умный, не только хитрый, но еще и нахальный.

Получив деньги, Алешка куда-то умчался, потом примчался и что-то спрятал в свой стол. Что именно – я не разглядел. Что-то синенькое. Да меня, честно говоря,

это и не интересовало. Главное – не пришлось бы снова на антресоли лезть...

Выздоровела наша биологичка, Королева Марго. Вадик распрощался с нами, пожелал успехов и ушел из нашей школы. Кажется, в разных ботинках.

Королева Марго вошла в класс, строго стуча каблуками, прижимая к груди журнал.

– Соскучились? – спросила она без улыбки. – Проверить?

Села за стол, раскрыла журнал. И сразу же подняла меня с места.

– Так! Оболенский, что это значит? У тебя что – после моих двоек три пятерки? Сам себе поставил? Пойдешь на расправу?

Но расправы не получилось. И странно, что Королеве Марго это не понравилось.

– Поумнел? Что вдруг? – А прозвучало это: «Как жаль!» – Садись. Кто следующий?

Она поспрашивала еще наших ребят, самых нерадивых по ее предмету, и, похоже, еще больше расстроилась.

– Так! Перейдем к следующей теме?

И я почувствовал, что всему классу стало скучно. Таким нудным тоном она это сказала.

Я почему все это вспомнил? Я это вспомнил потому, что через пару дней Алешка мне заявил:

– Дим! Сегодня два первых урока прогуливаем. У тебя что?

– Биология. – Сказав это, я почувствовал, что прогуляю эти два урока с большим удовольствием. – А у тебя?

– Физкультура.

Тут сложнее. Учитель физкультуры в младших классах – Валентина Ивановна – строга. Она считает свой предмет самым главным в школе. По принципу: можно быть дураком, но дураком здоровым. Физически развитым.

– Она тебя достанет, – сказал я.

– Она меня отпустит, – сказал Алешка. – Как миленькая.

Тут только я догадался спросить у него, а зачем нам, собственно, прогуливать два первых урока?

– Подежурить надо, – туманно объяснил он.

– Где подежурить? – не понял я.

– Ну... Возле Вадькиного дома.

– Это еще зачем?

– Ну... Там его опасность будет подстерегать.

Это мило, как говорит наша мама.

– Какая еще опасность? – Мне уже прогуливать уроки не хотелось.

– Я еще не знаю, Дим. – Алешка, по-моему, соврал. Все он знал. И решительно добавил: – А то я один пойду. А ты переживать будешь.

Что я мог сказать? Что оставалось делать? Трудна судьба старшего брата... под командой младшего. И мы договорились встретиться в подвале, в наших школьных мастерских.

Я не стал отпрашиваться у Королевы Марго с уроков. Во-первых, не отпустит, а во-вторых – пара пропущенных уроков мне вреда не

принесет. Моих пятерок, полученных у Вадика, запросто хватит до конца полугодия. Так что я просто спустился в мастерские, дожидаться Алешку. Ему-то было посложнее с физкультуры оторваться. Но он с этим блестяще справился.

Когда Валентина Ивановна построила их класс в спортзале и дала команду: «Бегом, марш!», Алешка побежал, сильно прихрамывая и наморщив «от боли» мордашку.

– Оболенский! Что с тобой?

– Растяжение сухих жил. Наверное. – Очень озабоченно это прозвучало.

– Сухожилий, ты хочешь сказать. А что случилось?

– Да бабушка...

– Какая бабушка?

– Неизвестная. Я ей помогал сумку через улицу перенести...

– И что? – Валентина Ивановна слушала его с явным недоверием. Весь класс – с интересом и завистью. – Помог?

– Помог, – Алешка тяжело вздохнул и, морщась, потер коленку. – А она мне за это...

– На мороженое дала?

– На ногу наступила. Буду до пенсии хромать.

– Не будешь, – пообещала Валентина Ивановна. – До свадьбы заживет. Иди в медпункт и принеси мне освобождение.

– А там никого нет, – легко соврал Алешка.

– Тогда садись и не порть мне картину. Своей хромотой.

Алешка присел на скамейку у стенки и стал жалобно растирать коленку. Кстати, слабое место в его «легенде» (в его вранье) – на коленку чужая бабушка никак не могла ему наступить. Да и наша собственная – тоже. Но Валентина Ивановна этой тонкости не заметила.

Алешка тем временем вел свою партию дальше. Он вовсю демонстрировал свое желание быть полезным и заниматься вместе со всеми. (Можно быть дураком, но нельзя быть хиляком.) Он, прихрамывая, бегал за откатившимся мячом, жалобно постанывая, помогал сдвинуть маты, и Валентина Ивановна не выдержала:

– Иди в класс, Оболенский! Ты мне все настроение своим кислым лицом портишь!

Алешка взмолится:

– Ну я еще с вами побуду! Я так физкультуру люблю!

– Иди в класс!

Прихрамывая и оборачиваясь, Алешка под завистливыми взглядами пошел к двери. А за дверью подпрыгнул козленком и поскакал по ступеням вниз.

Я уже ждал его в мастерской. Дело в том, что выйти из школы обычным путем было непросто. Наш директор посадил у дверей своего бывшего полкового старшину, человека дисциплинированного и въедливого. Этот старшина завел специальную тетрадь и назвал ее «Журнал прихода и ухода личного состава школы № 875». И тщательно фиксировал в ней не только каждого, кто приходил и уходил в «неположенное время», но и причины прихода и ухода. Например, так: «Оболенский Алексей, отделение 3-й кл. „А“. Отлучался по личной надобности с 10.30 до 11.00 по моск. времени. Примечание: для личной надобности в помещении имеются туалетные комнаты, как-то: „М“ и „Ж“.