Хозяин Фолкэнбриджа

Дойл Артур Конан

– С вашего позволения, мистер Крибб... Снова приехала дама в карете.

Чемпион положил на стол длинную глиняную трубку.

– Подойди сюда, мой мальчик, - сказал он и, потянув своего молодого друга за рукав, подвел его к узкому боковому окну.
– Взгляни! Ты когда-нибудь видел более шикарную карету? А пару таких гнедых? Каждый рысак стоит не меньше двухсот гиней! Смотри: и кучер и ливрейный лакей - едва ли кто их перещеголяет! А вот и сама дама... Выходит из кареты... Подожди здесь, мой мальчик, пойду ее встречу.

Том Крибб ушел, а молодой Спринг остался

у окна. Он нервно барабанил пальцами по стеклу. Неискушенный деревенский юноша, он не знал женщин большого света, но много слышал о западнях, подстерегающих неопытных людей в больших городах. Слышал он немало рассказов и о боксерах, которых приближали к себе богатые женщины, а потом бросали, как было с гладиаторами в Риме эпохи его заката. Не удивительно, что когда в комнату быстро вошла высокая женщина в вуали, он повернулся к ней с некоторой настороженностью и внутренним трепетом. Однако он несколько успокоился, заметив позади дамы грузную фигуру Тома Крибба, что избавляло его от беседы с глазу на глаз. Дверь за ними закрылась, и леди подчеркнуто неторопливо сняла перчатки. Затем так же неторопливо, сверкая бриллиантами на пальцах, подняла густую вуаль. Только после этого она, наконец повернулась к Спрингу.

– Это он и есть?
– спросила она.

Они стояли, рассматривая друг друга с интересом, постепенно сменившимся взаимным восхищением. Она видела перед собой великолепно сложенного юношу, привлекательности которого ничуть не умаляла ни подавляемая застенчивость, ни краска смущения, залившая его щеки. А он видел женщину лет тридцати - высокую, смуглую, властную, с величественной осанкой. Каждая черта ее гордого, прекрасного лица говорила об аристократическом происхождении. Это была женщина, рожденная для придворной жизни. Склонность повелевать была у нее в крови, но ее смягчала очаровательная женственность. Глядя на нее, Том Спринг говорил себе, что еще никогда - ни в жизни, ни в мечтах - он не видел более красивой женщины. Тем не менее какой-то внутренний голос предупреждал его об опасности. Да, у нее прекрасное, непостижимо прекрасное лицо. Но выражает ли оно искренность и доброту? К восхищению ее красотой у Тома примешивалось подсознательное чувство антипатии.

Дама же думала о своем. Она уже не видела в молодом боксере человека и теперь критически рассматривала его как машину, предназначенную для определенной цели.

– Рада познакомиться с вами, мистер... мистер Спринг, - сказала она, осматривая его с придирчивостью барышника, покупающего коня.
– Он вовсе не так высок, как вы меня заверяли, мистер Крибб. Мне помнится, вы говорили о шести футах.

– Так оно и есть, сударыня, но это не бросается в глаза. Только тощие кажутся высокими. Вот посмотрите, наши головы на одном уровне, хотя я и лишился шерсти на макушке, а во мне ведь шесть футов.

– Какой у него объем груди?

– Сорок три дюйма, сударыня.

– На вид вы очень сильны, мистер Спринг, это верно. Надеюсь, вы к тому же и смелы?

Спринг пожал плечами.

– Не мне говорить об этом, сударыня.

– Насчет смелости - уж это я могу вас заверить!
– поспешил вмешаться Крибб.
– Почитайте, сударыня, номер "Спортивной хроники" с отчетом о встрече Тома с Нэдом Пэйнтером. Как он держался против Нэда! До самой последней секунды, пока тот из него дух не вышиб. Я был его секундантом, и уж мне-то все известно. Могу показать вам куртку, которая была тогда на мне, и вы сразу поймете, до чего Том вынослив.

Дама жестом руки отклонила предложение Крибба.

– Но ведь Спринг все же проиграл, - холодно заметила она.
– Человек, побивший его, несомненно, лучший из них двоих.

– Извините, сударыня, но я не могу с вами согласиться. А мое мнение, кроме джентльмена Джексона никто в боксерском мире оспаривать не осмелится. Мой парень однажды уже побил Пэйнтера и снова побьет его, если ваша милость сочтет возможным финансировать матч.

Дама вздрогнула и гневно взглянула на чемпиона.

– Почему вы так меня назвали?

– Прошу прощения. По привычке. Я так всегда обращаюсь к дамам.

– Я запрещаю вам называть меня "ваша милость".

– Хорошо, сударыня.

– Я здесь инкогнито. Вы оба должны обещать мне, что не будете наводить обо мне никаких справок. Иначе нам не о чем больше разговаривать.

– Хорошо, сударыня. Я даю слово. Спринг, конечно, тоже. Осмелюсь, однако, заметить, что я не в состоянии запретить своим буфетчикам и подручным разговаривать с вашими слугами.

– Мой кучер и лакей знают обо мне не более вашего. Но у меня мало времени, перейдем к делу. Мне кажется, мистер Спринг, вы сейчас ничем не заняты.

– Совершенно верно, сударыня.

– Со слов мистера Крибба я знаю, что вы готовы драться с кем угодно и в каком угодно весе.

– С любым двуногим!
– воскликнул Крибб.

– С кем вы хотите, чтоб я дрался?
– спросил молодой боксер.

– Это вас не касается. Если вы действительно согласны драться с кем угодно, имя вашего противника не имеет значения. У меня есть основания не называть его.

– Как хотите, сударыня.

– Вы прекратили тренировку всего несколько недель назад. Сколько вам нужно времени, чтобы полностью войти в форму?

– Недели три, возможно, месяц.

– Хорошо. Я буду оплачивать все расходы по тренировке и, кроме того, платить вам два фунта в неделю. Вот задаток, пять фунтов. Вы будете драться, когда я сама найду, что вы готовы, а обстоятельства благоприятны. Если схватка закончится вашей победой, вы получите пятьдесят фунтов. Вас устраивают мои условия?

– Вполне, сударыня, вы очень щедры.

– И помните, мистер Спринг, я выбираю вас не потому, что вы самый лучший боксер - на сей счет существуют два мнения, - а потому, что вы порядочный человек, как мне дали понять, и вам можно довериться. Да, условия матча должны остаться в секрете.

– Понимаю. Буду молчать.

– Это частный матч. И ничего больше. Тренировку вы начнете завтра.

– Слушаюсь, сударыня.

– Я просила бы мистера Крибба тренировать вас.

– С удовольствием, но, с вашего позволения, сударыня, разве он ничего не получит, если проиграет схватку?