Хозяин иллюзий. Иллюзия 4, 5

Падалица Виктория

Я, испугавшись, что моих малышей загрызут, подняла истошный крик, который несомненно услышала вся улица. Старалась кричать как можно громче, потому что надеялась, что не только кто-нибудь прибежит на помощь, но и что получится спугнуть собак хотя бы на какое-то время.

Два взрослых азиата оказались далеко не трусливыми. Их моё агрессивное поведение ещё сильнее разъярило.

Вместо того, чтобы от паники пригвоздиться к месту, на котором стояла, и ждать, когда собаки разорвут меня, или за Марьяну с Тимуром примутся сперва, я взвалила на себя

детей и шустро прошмыгнула в дом.

Мы успели.

Нам удалось избежать фатальных неприятностей.

А два азиата, пытаясь проникнуть в дом, лаяли и скребли по двери до тех пор, пока из другого дома не выбежал обеспокоенный Фархад, а следом за ним – побелевший Абдуриза.

Я наблюдала из окна за тем, что происходило снаружи.

Собаки Фархада побаивались, наверное, из-за его исполинской комплекции и низкого голоса с извечно приказной интонацией. Или может, какая-то другая была веская причина не бросаться на него. Что бы ими не двигало, псы, поджав хвосты, и по мере приближения Фархада, у которого ничего в руках не было, прекратили лаять и ломанулись к вольеру.

Пока Абдуриза бранился на Сияру за то, что им с Фархадом из-за форс-мажора пришлось прервать важный намаз, та закрыла вольер и поспешила скрыться с глаз.

Фархад увидел меня в окне и, не заходя в дом, поинтересовался, целы ли мы. Я ответила, что целы и невредимы, и что успела спрятаться раньше, чем собаки настигли порог дома.

Фархад недолго простоял возле окна, раздумывая о чём-то глобальном. А потом подошёл к вольеру.

Какое-то время Фархад спорил с Абдуризой о чём-то, чего я не слышала. Я распахнула форточку, чтобы понять, о чем шла речь, но и это не помогло. Они изъяснялись на своём языке, и разговор происходил на повышенных тонах.

Абдуриза был явно возмущён и расстроен тем, что мы были подвергнуты опасности. И что это случилось как раз в тот момент, когда они молились. Он хоть и восклицал, что молитва не засчитается, если не вернуться и не закончить её сейчас, но Фархад был неумолим. Ни в какую не намерен был оставлять всё, как есть.

Притесненный и слабовольный Абдуриза вскоре согласился с требованиями настырного и обозленного Фархада.

Пока тот гладил собак, Фархад выходил на улицу, видимо, к машине, а после вернулся оттуда уже с пистолетом.

Сердце моё сжалось до молекулы.

Абдуриза, не в силах смотреть на то, что случится с минуты на минуту, яростно крикнул что-то Сияре, находившейся в тот момент возле дома. Затем он отломил с дерева молодую ветку и помчался в дом.

Наказывать Сияру за халатность спешил, из-за которой чуть не случилась одна беда и вот-вот случится вторая. Непоправимая.

Мне эту тварь Сияру не было жалко ни капельки. Вряд ли она не нарочно так поступила.

А вот собаки… Я просто не могла стоять и смотреть, как их застрелят.

– Фархад! Остановись! – в панике я выскочила на порог. – Не делай этого!

– Зайди в дом! – громко приказал мне Фархад, не сводя глаз с вольера.

– Нет! Я не зайду, пока ты от них не отойдешь!

– Ты меня не расслышала? Я сказал – в дом зашла немедленно!

– А я сказала – нет!

Вместо того, чтобы притормозить с гонором и послушаться, я устремилась к Фархаду.

Надеялась, что смогу переубедить его словесно или как-то ещё повлиять на то, чтобы он отступил.

Но, приближаясь к Фархаду, по его жестокому, решительному, демоническому взгляду, я поняла, что ничего уже не смогу изменить.

Воображение сыграло надо мной злую шутку.

Остановившись от Фархада в нескольких метрах, я остолбенела и попятилась назад. Испуганные глаза мои видели перед собой не Фархада сейчас. А беспощадного Палача, в котором бушевало адское пламя, отражавшееся в его чёрном взгляде.

Мощный импульс, исходивший от цельного образа Фархада, впился в кожу и насильно возвратил моё сознание на несколько лет назад. В памяти всплыл леденящий кровь момент из прошлого, когда я бежала из особняка. В тот день Палач попытался меня остановить. Он тогда ещё раздумывал, стрелять в меня или нет. Но он не выстрелил и не поехал за мной следом. Он отпустил меня тогда.

Но…

Именно такой взгляд был у Фархада в тот злополучный день. Такой же, какой и сейчас.

Я не хотела думать о прошлом. Я не хотела возвращаться в точку отсчёта когда-либо. Но рассудок сам всё сделал за меня. Он избавил меня от розовых очков.

Давно я не видела Фархада в амплуа Палача. Позабыть успела, каким он был жутким три года назад, и какие о нём ходили слухи в гареме. Позабыла я тот миг, когда впервые увидела его там, в темноте подземелья, предназначенного для пыток и убийств. Я видела его со спины, и он нес пакет, в котором находился труп моего друга.

А жаль, что позабыла, с каким зверем имею дело и так беззаботно прониклась чувствами к нему. Фархад не изменился и уже не изменится никогда. Его демоническая сущность рано или поздно вырвется на свободу и одержит верх над человеческой, которую я успела увидеть и полюбить. Это неминуемо случится.

А я не могу любить всего лишь половину Фархада, в то время как другую половину не могу перестать бояться и ненавидеть.

Фархад слишком долго слыл Палачом, и не за татуировки вовсе. Слишком много в нём сосредоточено сверхмощной и неискоренимой дьявольщины. Фархад никогда не замолит свои грехи, потому что душа его проклята. Или продана. Если вспомнить и порассуждать, какие легенды ходили о нем в гареме, то он вовсе не человек уже.

Фархад в один миг преодолел расстояние от вольера до меня. Схватив за локоть, он поволок меня назад, к дому. Толкнул в коридор, захлопнул дверь и прорычал.

– Сидишь тут до тех пор, пока я не разрешу тебе выйти! И только высунись мне!

Понимая, что не могу так всё оставить, хоть и страх мой первобытный велел не рыпаться и подождать, пока Фархад остынет, я ринулась к двери и дернула за ручку.

Дверь поддалась на сантиметр, дальше ей мешал замок. Такой, какой обычно вешают на сараи.