Хозяин тайги (сборник)
Шрифт:
— Больного уложили. Моторист спрашивает: заводить ай нет?
— Как заводить? А я? — всполошилась Даша, вставая со скамьи. — Я в тайге не останусь.
— Не беспокойтесь — я вас больше не задерживаю, — сказал капитан.
— Дан мы же вместе поедем. В дороге, пожалуйста, — все расскажу, что вас интересует.
— И куда лес делся, расскажете? — усмехнулся Коньков.
— Про лес я больше ничего не знаю.
— Поезжайте! Но мы еще встретимся.
— Я всегда пожалуйста. — Даша без лишних слов вышла и
За ней вышли на берег Коньков и Голованов.
— Вы можете меня подкинуть до Красного переката? — спросил Коньков.
— Можно. Мотор мой к вечеру придет, — ответил Голованов.
— А где он?
— Лесорубы за продуктами угнали.
— Что ж у них, своего мотора нет?
— Они все хозяйство продали. Работу кончили, погрузились на плоты. И сели где-то за перекатом.
— Товарищ капитан, едем, что ли? — крикнул с глиссера моторист, подсадив на палубу Дашу.
— Поезжайте! — ответил Коньков и махнул рукой.
Глиссер взревел, попятился задом, потом развернулся и пошел по реке, набирая скорость, задирая все выше нос и оставляя за собой тянущиеся к берегам волны, словно длинные усы.
3
Моторная лодка к вечеру, как обещал лесник, не пришла, Голованов с Коньковым сидели на бревнах возле деревянного заплота и томительно ждали ее возвращения.
Предзакатное, нежаркое солнце плавало над синей кромкой дальних сопок; река затихла и блестела у того берега желто-красным отсветом начинающейся вечерней зари; в успокоенном воздухе тонко и беспрерывно зудели комары.
Коньков хлопал себя по шее, обмахивался фуражкой и ругался. Он досадовал на себя за то, что доверился леснику и отпустил глиссер. Мог бы сгонять на глиссере к перекату; часа полтора потеряли бы доктор с больным, не более. Чай, за это время ничего бы с ним не случилось, качка не бог весть какая, потерпел бы бригадир. А теперь сиди вот и жди у моря погоды.
Капитан смутно догадывался, что драка случилась неспроста, тут не одно соперничество да оплошность с плотами. Загвоздка в чем-то другом. Да и лес цел ли? Не растащили ли плоты-то?
Несколько раз заводил он разговор с лесником, но тот ничего определенного не знал или просто отговаривался.
— Из-за чего ж они все-таки подрались? — допытывался капитан.
— Я не видел, — отвечал лесник. — Дрались они где-то на перекате.
— А как же у тебя очутились?
— Бригадира с Дарьей удэгейцы привезли. Говорят: половина лесорубов на запань ушла, а двое сюда приехали, на катере.
— Ну что-то они говорили? Слыхал, поди?
— Вроде бы бригадир с Боборыкиным не поладили.
— Да что ему этот Боборыкин? Он же заведующий лесным складом! Какие могут быть у них трения?
— Тот лесом заведует, а этот лес заготовлял. Вот
— На чем? На каких шишах?
— Обыкновенных. Боборыкин, к примеру, продал лес, а Чубатов купил.
— Как это продал? У него не частная лавочка, а государственный склад. Запань! Лес на учете.
— Кто его там учтет? Вон сколько тонет леса при сплаве. Тысячи кубов! Речное дно стало деревянным. Рыбе негде нереститься. А ты — учет.
— Ну, то потери при сплаве. Они списываются по закону.
— А кто проверит — сколь списывают на топляк, а сколь идет на сторону в загашник?
— Дак есть же инспектора, ревизоры.
— А ревизоры тожеть люди живые. Вот, к примеру, наша река — нерестовая. По ней нельзя сплавлять лес молем. Но его сплавляют. Все ревизоры видят такое дело. Ну и что?
— Погоди! Значит, вы говорите, что на лесном складе у Боборыкина есть неоприходованные излишки?
— Я ничего такого не говорил, — ответил Голованов, глядя прищуркой на Конькова.
— Но ты же сказал, что Боборыкин мог продать неоприходованный лес, а Чубатов купить.
— Мало ли кто что мог сделать. Могли вон ухлопать Чубатова, а он живой.
— Кто ж его пощадил?
— Бог.
— А вы шутник! — Капитан во все глаза глядел на прищуренного лесника и даже головой покачал.
— Шутник медведь — всю зиму не умывается, да его люди боятся. — Лесник был невозмутим.
Коньков положил ему руку на колено и сказал, вроде бы извиняясь:
— Я ж вас не пытаю как следователь. У меня другая задача: помочь уладить это дело миром. А главное — лес разыскать да двинуть его куда надо. Я не могу понять, как ухитрились плоты посадить? Вроде бы Чубатов человек опытный?
— Одно дело опыт, а другое азарт, зарасть. Погнался за кубиками и перегрузился. Да ведь и то сказать — для вашего Уйгуна каждая щепка золото. На голом месте живете.
— Как думаете, не подымется вода в реке?
— Нет, — уверенно ответил лесник. — По моим приметам, осень будет сухая.
— Что за приметы?
— Ондатра гнездо делает у самого приплеска. Значит, вода зимой будет низкая.
— А у нас, в Уйгуне, дожди льют.
— У вас низменность. А мы на высоте живем — притяжения нет. Вот и гонит к вам тучи.
Далеко за синим перевалом поднялся в небо высокий столб дыма. Капитан присвистнул.
— Что бы это могло значить? Уж не тайга ли загорелась?
— Все может быть, — спокойно отозвался Голованов. — Дым светлый, значит, дерево горит. Не солярка.
— Ехать надо, тушить! — забеспокоился Коньков.
— А на чем? На собаках?! — усмехнулся лесник.
— Ну, есть же у тебя лодки?
— Лодки есть, мотора нет. А на шестах туда и до утра не доберешься. Это ж где-то у Красного переката горит. Верст за сорок. Река обмелела, быстрая. Напор такой, что с ног валит.