Хозяин Тьмы. Сбежать от бывшего
Шрифт:
— Так она ж… мертвячка! — ответил кто-то. — Какой ей лекарь? Ей на погост надо, гадине.
— Кучка трусливых недоумков, — себе под нос проговорил мужчина. — Не отличат от умертвия даже собственные задницы. — Когда он обратился ко мне, голос его звенел до злости: — Вы в порядке, леди? Можете идти? Боюсь, горожане приняли вас за гуляющее по улицам умертвие — они сейчас даже тени своей боятся. Такое время. Вы меня слышите?
Он что, меня не узнал?
Да, наверное. Я до сих пор смотрела
Если бы я была живой, мое сердце колотилось бы сейчас так сильно, что грозило бы вырваться из грудной клетки.
Если бы я была могла дышать, мое горло бы сейчас перехватило.
Но я просто стояла, не шевелясь и не смея поднять глаза на мужчину, за которого пятнадцать лет назад едва не вышла замуж.
Его называли Хозяин Тьмы. Могущественный некромант, одно имя которого наводило ужас на всех.
Он — тот, кого я любила больше жизни.
И из-за кого меня убили.
— Леди? — окликнул Рейвен. — Вы можете говорить?
Глава 2
— Леди?
Я не смогла даже покачать головой, только попыталась втянуть носом воздух, чтобы почувствовать его запах. Рейвен всегда пах сандалом, чем-то терпким, пряным, теплым. А еще — он пах землей, как все некроманты.
Но его запах я сейчас не могла почувствовать по понятным причинам: просто потому, что не могла дышать.
По запаху я скучала не меньше, чем по Рейвену, по его рукам, лицу и поцелуям, — все эти годы, пока пряталась у дядюшки, пока училась жить по-новому. Ничего не знала о том, что случилось с Рейвеном после того, как я вынуждена была разбить ему сердце и бросила его в храме в день нашей свадьбы.
Это был единственный способ спасти ему жизнь, так что о своем выборе я не жалела.
— Да она мертвячка! Что с ней говорить! — выкрикнул кто-то, и толпа вокруг нас одобрительно загомонила.
— Я к вам не обращался, — осадил Рейвен говорившего тяжелым и низким голосом, рокочущим, как звериное рычание. — Леди?
Он все еще стоял так близко, что я могла почувствовать тепло его тела даже сквозь разделяющие нас слои одежды. Моя темно-коричневая накидка из шерстяного сукна была старой, местами на ней красовались дыры, оставленные голодной молью.
Конечно, стоило бы попросить у дядюшки одежду получше, но… к чему умертвию тратиться на богатый гардероб?..
К тому же я решила, что в отдаленном от столицы северном городке лучше выглядеть как можно более скромно.
Рейвен, как обычно, плевать хотел и на то, что о нем подумают, и на то, что его могут ограбить: серебряные пуговицы его плотного серого пальто были начищены, на булавке шелкового шейного платка красовался крупный рубин — камень рода Рейвена, рода Тенербен.
— Упокойте ее, она мертвячка!
— Недоумок, — пробормотал Рейвен, а затем рявкнул. — Молчать! Сойдите с дороги! Леди, я провожу вас к лекарю.
— Нет! — воскликнула я. — Со мной все в порядке.
Я задыхалась бы сейчас от страха, если бы могла дышать.
Рейвен ненавидел умертвий, он отправлял их за завесу быстро и не задумываясь. В этом был свой резон: обычно умертвия вытягивали из встретившихся им на пути людей все силы до донышка.
Нет. Разумеется, умертвия — это не зомби, мы никого не едим, гадость!
Умертвия — это такой вид нечисти, который может убить человека, вытянув из него все силы и всю магию.
Одним из умертвий после смерти стала я. Пятнадцать лет я провела в отдаленном имении дядюшки, учась себя контролировать. Меня тянуло навстречу людскому теплу и таящейся внутри человека магии.
Но я никогда никого не убивала и научилась владеть собой достаточно, чтобы мой дядюшка, глава Королевской некромантской службы, рискнул выпустить меня из имения и даже — дать мне важное задание.
Я была не опасна.
И я хотела помочь.
Тем не менее, обычно умертвия становились настоящим проклятьем для мест, где появлялись.
Никто и никогда не слышал об умертвии, которое отказалось бы поживиться человеческой силой.
В основном у умертвий отсутствовала даже память о прежней жизни, они были — сплошной голод.
«Отвратительные твари, — говорил мне Рейвен много лет назад. — Жадные, хитрые. А хуже всего то, что они прикидываются живыми, чтобы обмануть встретившихся им людей».
Мое сердце колотилось бы от страха, если бы могло стучать.
Он убьет меня!
Сразу, как узнает, что я умертвие!
А я не хочу умирать.
Мне нужно выполнить свою работу. Дядюшка на меня рассчитывает!
— Видел я ее глаза! Мертвячка! Пошла отсюда! Лорд некромант, упокойте ее! Вы ж по этой части!
Я вздрогнула, втягивая голову в плечи.
Внешне я ничем не отличалась от живых людей, разве только холодом и бледностью кожи, а еще — давно не бьющимся сердцем.
Но глаза… глаза меня выдавали. После смерти они стали фиалковыми — как у всех умертвий.
Они-то меня и выдали сегодня, пока я ждала бургомистра у ратуши. Просто воздух был таким свежим от мороза, и я так радовалась, что наконец-то смогу делать что-то хорошее — что совсем забыла о том, что я должна прятать глаза за полами шляпки и за очками с затемненными стеклами. Мир вдруг показался мне таким хорошим и безопасным.
Что ж.
Я ошиблась — в очередной раз.
— Если кто-то еще раз посмеет обратиться ко мне или к этой леди в таком тоне — я упокою его первым.