Хозяин замка и окрестностей
Шрифт:
— Я хочу, чтобы вы лишили меня девственности. Покосился на нее.
— Ты девочка?
— Да. Меня же не признали годной для воспроизводства рода и продали.
— Ну и что? Разве до этого, ты не общалась с мужчинами?
— Нет, у нас женщины и мужчины жили отдельно. Мальчики только до четырех лет были вместе с матерями, а потом их отправляли в мужской дом.
— А как семьи тогда?
— Ну семей не было, как у вас тут. Хозяин отбирал девушку и мужчину, который ее оплодотворит и отправлял
— С первого раза?
— Да, почти всегда.
— А потом?
— Что потом?
— С мужем своим, она больше не встречается, что ли?
— Нет, когда она будет готова забеременеть еще раз, ее снова отправляют в дом встреч, но скорее всего, уже с другим мужчиной или парнем. Как захочет хозяин.
Света опять меня обошла на повороте и выиграла гонку.
— И как же вы жили, с таким редким сексом, и не забастовали?
— Секс?
— Ну близость между мужчиной и женщиной.
— А зачем она часто, эта близость?
— Как зачем? Для удовольствия!
— Ну это только мужчине приятно, женщине это одну боль и страдание приносит.
— С чего это ты взяла?
— Девушки рассказывали, некоторые приходили в раскорячку, и все в синяках после этого дела. Первый раз, особенно говорили страшная боль.
— Какая глупость, ничего подобного. Просто твои подруги попадали на каких-то извращенцев. Нормальный мужчина проведет время с девушкой так, что будет хорошо и ему и ей. Света подозрительно посмотрела на меня.
— А как женщине может быть от этого хорошо? Пожал плечами.
— Я же не женщина, откуда мне знать, но говорят, что им хорошо так, как если бы бабочки в животе порхали. Варя, молчавшая до этого времени не выдержала.
— А как бабочки могут в животе порхать? Их что, есть надо? Хи-хи.
— Да нет, ничего есть не надо. Хорошо просто, от хорошего секса и девушке и ее молодому человеку. Вот тебе приятно когда мы целуемся?
— Да.
— Обнимаю, глажу тебя?
— Да, приятно.
— Вот. И секс также. Опытная девушка может удовольствие получить даже и от анального и орального секса.
— И в попу?
— Да, там много нервных окончаний, и стимуляция этой дырочки будет приятна. Девочки удивленно повытягивали лица.
Света еще раз выиграла заезд.
— А зачем ты просишь лишить тебя девственности, если знаешь что это больно?
— Господин вы такой добрый и ласковый, что я подумала, пусть лучше это сделает такой хороший человек, который не будет пытаться сделать мне по-больнее.
— Я так выгляжу? Добро и ласково?
— Да, вы не такой, как другие хозяева.
— А что скажет твой будущий муж, если поймет, что ты не девочка? Света пожала плечами.
— Пусть говорит что хочет! Где он был, когда его будущую жену растлевали? Да и что я могу против, господского желания? Посмотрел на Варю.
— Слышала? Варя как кошечка, ласково терлась мордочкой об мое хозяйство в трусах.
— Слышала.
— Света, с тобой не интересно играть! Ты постоянно выигрываешь! Кинул ей джойстик.
— Извините, хотите я буду поддаваться, чтобы вам было интересно?
— После того, как ты об этом сказала? Варя рассмеялась.
— Ой, я не подумала! Светочка прикрыла рот ладонью.
— Так ты получается круглая девственница, во все свои розовые щелочки? Светланка поменяла чуть цвет своего чернильного лица.
— Ну, да. Я вкрадчиво в голосе переспросил.
— Почему ну? Что-то было? Света отводит глазки.
— Нет, просто мы иногда, еще маленькими...
— Что маленькими? Говори!
— Эти маленькие мальчики, что были с матерями, до отправки в отцовский дом... ну считалось нормальным целовать их, ласкать в некоторых местах... я, как и другие девушки... пару раз брала в рот чуть — чуть их тютюрки. Я сделал грозное лицо.
— Что значить чуть-чуть? Как можно брать в рот чуть-чуть? Запомни, можно или не брать за щеку, или сосать вовсю. А брать чуть-чуть нельзя! Теперь, ты технически девственница только в двух местах, а не трех! Да и не можешь ты уже девственницой называться, по-хорошему. Ты соска уже. Света еще сильнее опустила глазки.
— Ну они же такие крохотные были.
— Не важно, пропустила полсотни хуев через свой рот, и целкой прикидывается! Вот мой Вареник. Подкинул голову Вари на коленях.
— Смотри, настоящая девочка. Ее даже голой, за все время, никто кроме покойной матери не видел. В ротик не брала, попу не подставляла, киску пуще жизни берегла. А ты? Прошмандовка!
— Ну если бы я не сказала, вы бы и не узнали ничего!
— Не узнали. Мы бы все увидели.
— Как?
— По лицу.
— Как по лицу? Разве это на лице видно?
— Конечно, густые усы и бороду до колен много ума не надо заметить! Варя как рассмеется звонко. До Светы еле дошло, что ее разыграли. Я оттянул резинку со своих парашутных семеек ниже яиц, кивнул головой приглашая.
— Покажи как ты черный, большой член сосала. Девочка минуту поколебалась и нагнулась облизать залупу. Варя повернула голову набок и смотрела на черный рот, ласкающий мой хуй.
— Варя, полижи яйца. В два ротика массаж был особенно хорош. Тут, как назло, пришла Лена. Стала рядом, и смотрит.