Хозяин
Шрифт:
Я не хочу и не буду с ними сидеть и вспоминать школу, радости тот период принес мало.
– Так вы будете что-то заказывать?
– Устинова, а ты дерзкая стала, – Понкратов усмехнулся.
Ненавижу его, его и его отца, всех продажных ментов города, мэра и его прихвостней, а также их детей.
Это из-за них дело о смерти мамы закрыли, а судмедэкспертиза написала в заключение, что смерть произошла в результате сердечного приступа. А то, что на ее теле, что нашли у обочины на трассе, было пять ножевых ран, это как бы никто не заметил.
Глава 4
Несколько
Хотелось стать глухой и немой, чтоб ничего не слышать, а лучше – бесчувственной куклой без любых эмоций. Работа загружала и отвлекала, Понкратов, Зорина и их друзья заказали шашлык, забрали заказ, заплатили, даже оставив чаевые – десять рублей. Все отнесла и положила в кассу, ничего мне от них не нужно.
Потом наехал народ, духота стояла невыносимая, старенький кондиционер не справлялся, а под конец дня совсем заглох. Пришлось открыть все окна, но с дороги летела пыль, а запах топлива с заправки был тошнотворным.
– Лиана, подойди ко мне.
Захир позвал спокойным тоном, но я все равно стала перебирать в памяти, что могла вновь сделать не так за последние часы.
– Да, – утираю пот со лба, футболка прилипла к спине, но хорошо хоть поела, успев на кухне перехватить нетронутый кем-то салат и котлету.
– Ты завтра выходная, так?
– Да.
– Но если хочешь хорошо заработать, приходи к вечеру.
– Вы о чем?
Захир смотрел маленькими черными глазками. Облизал полные губы, сложил руки на выпирающем животе.
– Тебе не нужны деньги?
– Нужны, но я понимаю, что вам от меня надо, я не проститутка и не с кем трахаться не буду, я не проститутка.
Почему у большинства четкое определение, что все получается и все покупается? И я это не о материальном, я о душе, теле.
– Почему сразу проститутка, ты красивая девушка и можешь немного помочь старику Захиру, а я в долгу не останусь, я все для тебя сделаю и все забуду.
– Что? Помочь? Я не понимаю вас.
Мужчина оказался слишком близко, пахнуло потом и терпким парфюмом. Я снова оказалась прижата к той самой стене коридора. Но сейчас его руки не лапали, а вот взгляд и тон изменился, стал жестче.
– Ты придешь, завтра вечером в мотель и станешь убирать один из номеров, а когда в него зайдет человек, ты сделаешь все, что он попросит. Абсолютно все. И прежде чем ты сейчас начнешь говорить, что ты не такая, и лить слезы, я напомню, сколько ты должна мне.
– Я… я должна?
То ли жара, то ли я на самом деле совсем ничего не понимаю, но я ничего никому не должна.
– Да, ты, маленькая сучка, должна мне двадцать тысяч.
– Двадцать? Как? За что?
– За тот коньяк для моего уважаемого гостя, что ты разбила сегодня, это я
– Это были объедки, они пошли бы на выброс или на корм вашим баранам. Я ничего не воровала, никогда.
Снова слезы, снова душит обида.
– Я же сказала, что отработаю за коньяк.
– Да, поэтому я отнял его стоимость из того, что ты заработала за две недели, и всю еду.
– Да какое вы имеете право? Это несправедливо.
Мой голос переходит на шепот, становиться нечем дышать, я так рассчитывала на эти деньги, а получается, что ничего не будет, и я еще осталась должна.
Хватка становится сильнее, Захир плотнее прижимается, а мне кажется, этот ужасный день не кончится никогда.
– Я попробую тебя попозже, когда ты станешь более покладистой, не люблю строптивых кобылок, но мне так нужно задобрить одного человека, и ты это сделаешь. Ты будешь послушной, а за это я не только прощу все долги, но и заплачу сверху.
– Нет.
– Нет? А как ты хочешь все отработать? Мыть полы и носить поднос с едой? Думала, Захир такой добрый, и он не найдет любую девку вроде тебя, которая станет это все делать, а еще будет более благодарной?
– Я не буду ни с кем спать, я не проститутка и не шлюха.
Этот человек не понимает слов, для него все женщины городка низшего сорта, все продаются. Он в чем-то прав, у заправки и кафе таких много, ночные бабочки, торгующие своим телом круглые сутки, за триста рублей сделает минет, а за чуть больше – что угодно.
– Ты, девочка, подумай, а завтра в шесть приходи. Отработаешь долг, получишь свои заработанные деньги, и я ничего отнимать не стану.
Последние слова были сказаны с такой издевкой и уверенностью в том, что я приду.
Значит, цена моего времени, проведенного с неким человеком, которого Захир хочет задобрить и преподнести меня в качестве презента, пятнадцать тысяч рублей.
Цена моей невинности. Моей чести и моральных принципов.
Оттолкнула мужчину, тут же закричала Фатима, за открытыми окнами послышался дикий шум, словно подъехало сразу несколько мотоциклов. Громкие голоса, смех, мат. Байкеры. Хуже озабоченных дальнобойщиков только они.
– Иди, работай, до конца смены еще три часа.
Ничего не ответила, сцепив зубы, ушла в зал. Будь он проклят, старый извращенец. Пусть подавится своими деньгами, что-нибудь придумаю, как-нибудь протяну.
Пересчитала спрятанные в кармане фартука чаевые, всего триста семьдесят рублей в сумочке еще двести, хватит на маршрутку, пачку дешевых сосисок и хлеб. А завтра будет новый день, и я обязательно что-то придумаю.
Отключив голову, просто работала: подавала, убирала, выслушивала отвратительные комплименты. Потом мыла зал, выносила мусор, не заметила, как уже стемнело, а последний автобус уходит в десять. Бросив фартук, забрав сумку и ветровку, даже не попрощавшись с Фатимой, побежала на остановку и не успела.