Хозяин
Шрифт:
Таррэн в очередной раз огляделся по сторонам и признал, что пределы действительно достойны подобной преданности. Да, они были жестоки к чужакам и защищались от вторжения как могли — колючками и шипами, когтями, зубами и ядом. Но сейчас, когда полный ненависти кордон остался позади, когда эльф смог слиться со здешней природой и взглянуть на этот мир множеством глаз, перед ним вдруг открылось истинное сердце этих земель. И Таррэн неожиданно понял, что оно на самом деле живое. Может, излишне суровое внешне. Прохладное, как неприступная красавица, прекрасно знающая о своем совершенстве. Немного жестокое, но, безусловно, притягательное и никем
Точно так же, как надежно спрятанное сердце Белки.
В миг прозрения Таррэн внезапно осознал, что все ее вспышки ярости и вызывающие оторопь перемены настроения, вся жесткость и холодность к себе и другим — не более чем шипы и колючки, как у безжалостного к чужакам кордона. Что она так же, как Проклятый лес, умеет хорошо защищаться. Умеет быть жестокой и хорошо знает, как поразить каждого своего врага в слабое место. Она научилась быть хитрой. Умело играла многочисленными масками, как пределы — всем своим потрясающим многообразием оттенков. Она завлекала, обманывала и запутывала, скрывая свою настоящую суть. Окружила себя непроходимой стеной из холода, равнодушия и стальной выдержки. Умела больно ударить кинжалом. Могла выпустить острые когти. Была способна выстрелить из засады ядовитым жалом насмешки. Привычно отгораживалась щитом безразличия и терпеливо пережидала, пока буря снаружи не утихнет. А вот мягкое и нежное сердце, ее ранимую душу на самом деле никто по-настоящему так и не увидел. Только Траш она полностью доверяла, только кровной сестре позволяла видеть себя настоящую, а перед остальными быстро и решительно захлопывала железную дверь. После чего для самых недогадливых, слишком упрямых и особо тупых дополнительно вывешивала табличку со словами: «Вход воспрещен!»
Темный эльф ошарашенно моргнул, вдруг увидев необычную спутницу с совершенно новой стороны. А ведь он даже не надеялся, что Белка смогла себя сохранить. Где-то там, очень глубоко, на самом дне — там, куда не заглянут посторонние и куда не дотянутся острые иглы предательства. Она все еще жива! Жива! И далеко не полностью стала Беликом, как уверяла на тропе. Просто не смогла убить себя по-настоящему — вот что он понял сейчас! Талларен не сумел ее уничтожить, только покалечил. Маленькая и хрупкая Белка оказалась для него слишком сильна.
Таррэн в который раз за день посмотрел на неестественно прямую спину Гончей и остро пожалел, что у него не хватит времени пройти через ее личный кордон. Не получится даже на версту приблизиться к ее нежному сердцу, потому что от него, темного, она отгораживалась особенно тщательно. А значит, ему не подойти настолько близко, чтобы сказать, что он наконец понимает ее. Знает, зачем она пыталась отказаться от себя самой. И так же хорошо знает, почему не смогла этого сделать.
«Ты все еще жива, Белка, — молча сказал эльф. — Жива, как бы мой брат ни хотел обратного. Он не смог сделать тебя другой, не смог убить твою душу. Никогда не забывай об этом, девочка, и не стремись к смерти, потому что у тебя еще есть шанс остаться живой».
— Эй, ушастый! Ты можешь не сопеть так громко? — вдруг обернулась Гончая и с раздражением уставилась ему прямо в глаза. — Можешь гордиться хоть до посинения тем, что идешь вторым вместо Шранка, но за твоим мерзким дыханием мне плохо слышно Траш!
— Не к тому прислушиваешься, — уязвленно буркнул Таррэн, мигом отбросив в сторону сантименты. — Вместо того чтобы уши вытягивать в мою сторону, лучше проверь направление: по-моему, мы прошли очередное «место мира».
Гончая внезапно запнулась.
— Что ты сказал?
— Говорю, что ты пропустила наш отдых, — раздраженно повторил эльф, останавливаясь рядом. — «Место мира» осталось позади и немного левее. А вот ты, кажется, замечталась.
Белка сузила глаза и нехорошо посмотрела на эльфа, даже не заметив, что поодаль с опаской замялись остальные спутники, напряженно гадающие, во что ушастому выльются его слова. Но она отчего-то не спешила — мрачно сверлила окаменевшее лицо эльфа изумрудными глазами и угрюмо молчала.
— Ты прав, — наконец медленно ответила Белка. — Кажется, я некстати размечталась о том счастливом времени, когда больше не буду видеть твою уродскую морду. Так что можешь гордиться еще больше. Но раз уж ты у нас теперь такой умный, может, сам доведешь остальных до лагеря?
Таррзн оскалился.
— Почему нет?
— Прекрасно, — холодно улыбнулась она. — Шранк, вы идете следом за ним и готовитесь к ночлегу. Дядько, на тебе периметр и караул. Карраш постережет снаружи. А мы с Траш еще погуляем по округе.
— Не уверен, что это хорошая идея, — буркнул Урантар, кинув на темного укоризненный взгляд, но тот был слишком раздражен, чтобы это заметить.
— Поверь, так будет лучше.
— Бел…
Она в ответ бешено сверкнула ядовито-зелеными радужками, и воевода резко осекся. Нет, только не сейчас! Не хватало еще, чтобы она снова сорвалась, как на тропе. Может, она потому и примеченное место пропустила, что слишком напряженно прислушивалась к узам, а не к лесу? Проклятье! Говорил же: рано начинать новое единение! А тут еще ушастый не вовремя заупрямился!
— Может, тебе поспать? — неуверенно предложил рыжий, когда зловещее молчание начало ощутимо давить на нервы.
— Не лезь, рыжий! — рыкнула Белка, хищно оскалившись вместе с хмерой. — Не суйся в то, в чем ничего не смыслишь!
— А думаешь, будет лучше, если ты опять озвереешь?! — неожиданно не послушался Весельчак. — Думаешь, кому-то от этого станет легче?! Я, например, не хочу, чтобы вокруг меня, как вокруг куска свежего мяса, ходило целых три хмеры, а не две, как обычно! И еще больше не хочу лишиться внушительной части своего зада, если у тебя вдруг сдадут нервы!
Гончая ядовито зашипела.
— Конечно, ведь именно зад — самая ценная часть твоего тела!
— Так и знал, что он тебе понравился, — нагло ухмыльнулся рыжий и демонстративно сложил руки на груди, заставив воеводу тревожно покоситься на воспитанницу, Волкодавов — отступить на безопасное от нее расстояние, а Гончих — молча покрутить пальцем у виска. Ну все, крышка дураку. Нашел когда дергать хмеру за усы!
Но Белка неожиданно фыркнула.
— Да, зад у тебя ничего, хотя бывают и получше.
— Это у кого ты видела лучше? — возмутился Весельчак. — Неужели у Элиара?
— Ну-у-у… — задумалась Гончая. — Я в общем-то не смотрела специально. Считаешь, уже пора?
Рыжий с готовностью развернулся.
— Эй, ушастый, повернись. Это не страшно: никто не укусит. Просто надо помочь нашему Белику выбрать.
Светлый ошеломленно моргнул. Совсем спятил смертный?! А потом подметил появившееся на лице Белки оценивающее выражение и медленно покачал головой.
— Прости, рыжий, но я не стану тебя позорить.