Хозяйка Блистательной Порты

Павлищева Наталья Павловна

Роксолана хватала ртом воздух, не в силах вымолвить и слово, потом отчаянно замотала головой:

– Нет-нет! Она ничего такого не говорила!

– Кто, валиде или Кира?

– И валиде не говорила, и Кира тоже.

– Валиде думала, что ты знаешь тайну, а Кира просто ничего не знает сама, иначе давно уже вытребовала бы себе половину гарема, если не империи. И знать не должна! Она не из тех, кто скромно сидит в стороне.

– Нет, Повелитель, ваша сестра не может быть еврейкой!

– Ее просто отдали

в еврейскую семью, и все эти долгие годы щедро помогали, сначала валиде, а потом ты.

И вдруг до Роксоланы дошло:

– А вы откуда это знаете?!

– Кормилица рассказала. На тебя она обижена за то, что валиде тебе, а не ей доверила заботиться о Кире.

– Что же теперь будет?

– Твоя Гёкче не из болтливых, если столько лет молчала. Кормилица тем более. А ты… ты у меня самая умная женщина во всем мире. – Сулейман ласково поцеловал Роксолану в голову. – Только больше не скрывай от меня ничего, могла случиться беда.

– А что будет с Кирой… с вашей сестрой?

– Будет жить, как жила. Только содержать ее теперь буду я.

– Повелитель, она легко догадается.

– Подумай, как осторожно приблизить ее к гарему, только не перестарайся, Кира может быть полезной, но допускать ее слишком близко нельзя. Знаешь, даже Моше Хамон отзывается о ней хорошо, только зовет ее Эстер. Найди повод воспользоваться ее медицинскими и другими знаниями.

– Для этого у меня есть Гёкче… но я что-нибудь придумаю.

– Придумай, ты же у меня самая хитрая женщина в империи. Столько лет молчала!

– Повелитель, не вините меня, я не могла сказать. Чужие тайны иногда тяжелей своих. – В глазах Роксоланы стояли слезы, она вдруг вспомнила, что все действительно могло закончиться очень плохо.

– И готова была погибнуть, чтобы не выдать тайну валиде?

– Я верила, что Аллах не допустит этого.

– Я все равно не смог бы тебя казнить… и даже удалить от себя не смог тоже. Хуррем, об одном прошу: никаких тайн больше. Или еще есть?

Ее губы вдруг чуть дрогнули, в глазах появился лукавый блеск. Сулейман притворно сурово сдвинул брови:

– Что?! Есть?!

– Да, Повелитель, но я не скажу. У моего сердца есть тайна… такая тайна… в нем царит поэт, а кто – не скажу!

– Соперник?! Если не назовешь имя – умру от ревности. Ты погибели моей хочешь?!

Они дурачились, как дети, хотя у самих уже была внучка. Рядом с этой удивительной женщиной Сулейман словно молодел, чувствовал себя действительно юным сердцем. Разве такое счастье можно купить или наколдовать?

Поцеловал Роксолану в голову еще раз, хотя она предпочла бы поцелуй иного рода…

– Скажи честно, ты меня приворожила?

Вскинула зеленые глаза:

– Да. Сердцем. С первого дня и навсегда. Ты мой и больше ничей.

– А ты?

– А я только твоя каждой стрункой своей души, тоже с первой минуты и до конца жизни.

Моей жизни.

– Почему ты так сказала? – Брови Сулеймана чуть нахмурились уже не притворно, он почувствовал, что последние слова Хуррем сказаны не просто так, за ними что-то есть.

– Когда-то прорицатель предсказал мне многое из случившегося, в том числе и то, что моя жизнь короче вашей, Повелитель.

Сулейман не знал, что ответить, он не слишком жаловал прорицателей, помня о запрете заглядывать в будущее, но ругать Хуррем сейчас совсем не хотелось. И слушать о ее грехе бесед с прорицателем тоже. Нашел-таки выход:

– А почему ты зовешь меня Повелителем? Я же просил наедине называть только по имени.

– Да, Сулейман. – Роксолана понимала его мысли, чуть улыбнулась. – Прорицателя ко мне однажды привел кизляр-ага, это еще до рождения Джихангира.

– Что еще он сказал?

– Что Мехмеда нужно оберегать, иначе может случиться беда. А еще, что я стану единственной женщиной султана моей души…

Сулейман снова притворно озадаченно сдвинул брови:

– Надо же! И астрологи не всегда лгут. Но тут и прорицателем не нужно быть, все знают, что ты давным-давно моя единственная женщина.

В середине месяца Рамадан 955 года хиджры (октября 1548 года) султан Сулейман издал фирман, в котором говорилось, что иудейка Кира, которая иногда именуется Фатьма-хатун, оказала неоценимую услугу матери султана Сулеймана султанше Хафсе Айше, за что сама Кира и все ее потомство навсегда освобождаются от государственных податей, поборов и любых притеснений со стороны османских властей.

Кира имела особое влияние в гареме при сыне Сулеймана, следующем султане Селиме II, и внуке султане Мураде I. Она оказывала услуги султанше Сафийе (венецианке Баффе), с помощью которой доставала видные должности своим людям, влияла на назначение высших чинов, подкупала женщин гарема, чтобы с их помощью держать в руках султанов. Но никто и никогда так и не узнал, какую именно услугу оказала сама Кира матери султана Сулеймана. Вероятно, не знали потому, что не ведала и она сама.

Но следующие султаны послушно повторяли слова Сулеймана:

«Да никто из моих славных детей, из моих потомков, а также из визирей, эмиров, казначеев, слуг Высочайшего Двора и прочего люда, то есть ни один человек ни под каким предлогом, ни под каким видом да не будет им препятствующим и возбраняющим. Да не учинит придирок и посягательства, не станет причиной досаждения и беспокойства, не доведет до отчаянья… Если же кто-либо все же учинит таковое или пожелает учинить, то проклятье ему от Аллаха, от ангелов его и от всех людей за деяния его!».