Хозяйка большого дома
Шрифт:
Он ведь скоро закончится.
Должен.
Чай подали. Дайна мрачна и, кажется, ненавидит его. Ну или почти ненавидит. Будь ее воля, ушла бы, да и не просто ушла — сбежала бы из дома… почему тогда держится?
Упрямится.
Слуг так и не наняла, неужели думает, что Райдо забудет? Или нет, не забудет, но вернется в прежнее свое существование, когда его мало что интересовало, помимо виски и боли.
Она ждет.
И дождется, если дальше так пойдет… нет… есть Ийлэ… у него есть Ийлэ… и надо просто потерпеть. Она наверняка тоже
На чердаке Ийлэ чувствовала себя в безопасности.
А рядом с ним…
Мысли путались. И чашку Райдо принял машинально. У чая был горький тяжелый запах, который показался смутно знакомым.
— Это… очень печальная история, — Мирра вернулась в образ печальной леди… ей идет… фарфоровая кукла? Из тех, с которыми Ийлэ устраивала чаепитие на чердаке… которая, интересно? — Мама мне рассказывала… правда, я не знаю, сколько в рассказе правды… он был королевским ювелиром… и кажется, родственником королевы, но об этом предпочитали помалкивать… не то родство, которое могло бы принести выгоду.
Она говорила, и голос ее убаюкивал.
— Пейте чай. Вам следует пить больше жидкости. Мой отец так полагает. А он хороший доктор, хотя вы ему не доверяете, но… пейте… это и вправду помогает… жидкость выводит из организма яды, которые образуются при болезни.
Горький чай.
И сладкий, до того сладкий, что слипаются губы.
Райдо пьет. Допивает до дна чашки, а Мирра подливает вновь.
— Он создавал вещи удивительной красоты. Говорили, что он гений… был гением… гениальность еще никого и никогда не спасла… он встретил найо Луари и женился на ней. Королева была против… думаю, она не хотела делиться. Я бы тоже не захотела делиться своим ювелиром… она могла бы казнить его… или ее… но поняла, что тогда останется без украшений, а ведь он и вправду был гением… и тогда она отправила его сюда. В ссылку. И запретила покидать этот растреклятый городок.
Поэтому они остались.
Когда шла война.
Когда стало очевидно, что альвы проиграли.
Когда открылись пути к Побережью…
…королева не простила изменника…
…ему некуда было бежать…
Мерзко. Почти так же мерзко, как чай, который Райдо пьет, потому что… почему? Мутно все. Непонятно. Но сладость склеила губы…
— И вот они здесь жили… отец говорил, что найо продолжал работать… он надеялся выслужить прощение… и если бы не война, у него бы получилось… наверное… или нет?
…королевский ювелир.
…королевские драгоценности.
…сколько они стоят? Много… альвийская работа дорога, а уж такая…
…Бран знал.
…Бран глупец, если убил… он не нашел драгоценности и потерял того, кто мог бы их создать… скотина этакая… жаль, что сдох, Райдо вызвал бы его… вызвал бы и убил… Бран…
Мысль кувыркнулась и выскользнула из обессилевших рук.
Или не мысль, но чашка. Расплескались остатки чая, расплылись по рубашке, по ковру. И Райдо мрачно подумал, что
Он хотел встать, но тело стало непослушным, его словно выпотрошили и набили шкуру влажной соломой. Колется.
Изнутри.
Чушь, конечно, но ведь колется и изнутри.
Встать надо… ноги не держат, а кресло удобное… и на сон клонит… и все равно кто-то помогает.
— Обопритесь на меня…
Опирается.
Он слишком тяжелый для девушки, и та едва ли не падает. Ругается. Леди не должны ругаться, впрочем, эта — не леди… маска… он помнит.
Два шага до диванчика, на который ему позволяют упасть.
И мутит… качает на волнах, точно диванчик — это не диванчик, а колыбель… все из-за чая… конечно, из-за чая… не стоило его пить.
— Спите, — говорят ему.
И Райдо проваливается в сон. С другой стороны это даже хорошо, он давно не высыпался нормально, а потом, на свежую голову, и думать будет легче.
О королевском ювелире.
О королевских драгоценностях… об Ийлэ… альва… глаза зеленые и сама дикая-дикая… она позволяет Райдо жить, потому что от его жизни зависит ее собственная. И в этом есть высший смысл, правда, Райдо пока не понял, какой именно… но ведь есть же… есть…
Надо дышать.
И выбираться из сна.
Мирра несколько секунд сидела, прислушиваясь к дыханию пса. Она надеялась, что отец не ошибся с дозировкой. Он вечно все делал не так.
Слабый.
И матушка при всей ее кажущейся хитроумности ничуть не сильней.
Мирра подошла к двери.
— Спит? — поинтересовалась Дайна.
— Спит. А второй?
— С твоей сестрицей… чай уже подала.
Она все-таки заглянула в комнату.
— Сам дошел?
— Сам, — поморщилась Мирра, потирая плечо. Неподъемным он оказался. Неповоротливым.
— Повезло. Не перетянули бы. Он тяжеленный, как… иди сюда, — Дайна склонилась над телом. — Подержи… раздеть надо, иначе не поверят…
Мирра прикрыла дверь: в доме нет лишних людей, не считая дорогую сестрицу, которая совершенно ненадежна, но вместе с тем не особо умна. Однако Мирра не любила рисковать.
Ключ повернулся в замке.
— Помоги, говорю, — прошипела Дайна, которая отчаянно пыталась стянуть с пса рубашку…
— Оставь. И так сойдет. А вот штаны лучше снять… и ботинки.
Дайна нахмурилась, но возражать не стала. Правильно. Молчание — золото… а золото Дайна умела ценить, впрочем, как и собственную жизнь. Мирра дернула за ленту и поморщилась от боли… ничего, немного боли не повредит… в боли есть своя прелесть, которую не каждый способен оценить.
— Ударь меня, — велела она Дайне, и та не стала медлить, отвесила звонкую пощечину.
— Еще…
Разбитые губы.
И сладкая кровь, которую Мирра слизала, зажмурилась от удовольствия… жаль, зеркала нет… она сунула пальцы под жесткий воротничок, рванула с неожиданной для самой себя силой. И ткань затрещала, разрываясь…