Хозяйка чужого дома

Тронина Татьяна Михайловна

– А ты, когда рисовала, вкладывала другой смысл?

– Никакого смысла я никуда не вкладывала. Я просто нарисовала то, что увидела. Смысл здесь уже был, до меня.

– Ты рисуешь только с натуры?

– Нет, часто придумываю сюжеты сама, но, в общем, темы те же самые… Мне тут на днях предложили заняться фотографией. Но это не то… Совсем не то!

– Почему? По-моему, ты очень близка к ней.

– Я же говорю – совсем не то, – упрямо покачала головой Елена. – То, что я делаю, похоже на искусство фотографии – не спорю, но акцент совершенно

другой… Фотография конкретна, я же стараюсь уловить и передать некий обобщенный образ, то, что знакомо каждому человеку.

Игорь светло улыбнулся.

– Ты можешь мне не поверить, но в моем прошлом была похожая дверь.

– Расскажи! – с любопытством попросила Елена.

– А тут и рассказывать нечего – просто твой рисунок напомнил мне старую дверь, увиденную мною в детстве. Дверь, которая непонятно куда ведет, и непонятно, что за ней…

– Театр папы Карло? – засмеялась девушка.

– Может быть! Я даже думаю, – серьезно произнес он, – что эта дверь будет преследовать меня до самой смерти, что я всегда буду вспоминать о ней – не часто, время от времени, но неизбежно. Потому что мне так и не удалось заглянуть за нее.

Они помолчали, глядя друг на друга.

– Погода замечательная! – внезапно произнес Игорь.

– Да… – мечтательно протянула Елена. – Ты хотел бы прогуляться по набережной?

– Очень, – кивнул тот. – Ты можешь отсюда уйти?

Румянец вспыхнул на щеках Елены, глаза ее заблестели:

– Подожди пять минут, я кое с кем договорюсь!

…Они выпили газировки у входа в парк Горького, съели по мороженому, потом медленно побрели вдоль набережной в сторону Нескучного сада. Елена болтала не умолкая:

– Я обожаю Москву! Исторический центр, все эти названия… У меня дух захватывает, как представлю, что здесь ходили Иван Грозный, Петр Великий…

– Да, вон он, сзади стоит! – воскликнул вдруг Игорь и сразу же сам рассмеялся собственной шутке.

– А окраину нашу я не очень люблю, – вдруг насупилась Елена. – Да, там чистый воздух, настоящий лес, нет этой безумной суматохи…

– Может быть, там тоже в свое время проезжал Петр. Или еще какой-нибудь исторический деятель, – предположил Игорь.

– Воздвиженка, Масловка, Сухаревка, Китай-город, Земляной вал, Садовое… – как заклинание, произносила Елена старые названия улиц и уголков Москвы. – И черт меня дернул переехать в нашу Тмутаракань!

– Скоро туда проведут метро, и не будет иметь значения, в центре ты живешь или на окраине, – возразил Игорь.

– И метро я люблю – все эти старые, построенные еще при Сталине станции, советский ампир… Слушай, Игорь! Давай вернемся, прокатимся на каком-нибудь аттракционе! – вдруг умоляюще воскликнула Елена. – Ты не торопишься?

– Давай, – удивленно согласился Игорь. – Я не тороплюсь.

Елена выбрала самый страшный аттракцион – на нем люди вопили громче всего. Игорь не был трусом, но, глядя на перекошенные ужасом и восторгом лица любителей развлечений, которые стремительно мелькали перед ним, то взлетая

вверх, то падая вниз, невольно поежился. Он был не в восторге от предложения Елены, но отступать было поздно.

Они сели на жесткие сиденья, железный поручень опустился им на колени.

– Господи, как я боюсь! – с ужасом прошептала Елена, когда аттракцион дрогнул, перед тем как завертеться с безумной скоростью.

– Зачем же пошла? – с досадой крикнул Игорь.

– Потому что это здорово! – крикнула она в ответ, но их уже крутило и вертело. Сжимался от страха и от скорости желудок, все вокруг тоже кричали, небо и земля слились в единое целое…

Потом они опять брели по набережной, но уже с совершенно другим чувством – маленькое приключение сплотило их.

– Больше никогда, никогда… – с восторгом сказала Елена, вспоминая, как безжалостно трясло их в воздухе железное чудовище.

– Что-то я тебе не верю, – насмешливо возразил Игорь. – Ты явно любительница острых ощущений.

– Зато теперь как хорошо! Как будто мы смогли избежать смертельной опасности.

Ветви деревьев низко опускались над ними, рядом лениво плескалась река.

– Лето… Вы с Костей едете куда-нибудь?

– Наверное, – рассеянно ответила она. – Правда, мы еще не обсуждали… Да, надо куда-нибудь махнуть, дача уже надоела. А вы с Ларой?

– Наверное. Только мы тоже еще не обсуждали… Удивительное совпадение! – засмеялся Игорь.

– Она поразительно красива, твоя Лара, – я вдруг поняла это недавно, – задумчиво произнесла Елена. – Да, именно поразительно, что нельзя не признать. Почему она не пошла в актрисы, в фотомодели? На нее ведь, наверное, на улице все оборачиваются?

– Да уж! – не без самодовольства произнес Игорь. – Но ей больше нравится ее дело. Она замечательная!

– Ты ее когда-нибудь ревновал?

– За что? – удивился он. – Она хорошая. Она никогда не давала мне повода.

– Я тоже! – вдруг высокомерно произнесла Елена.

– Кто же спорит! И ты у нас талант.

– У вас? У кого это у вас?

– У нас, у людей…

Елена фыркнула недовольно, но по всему было видно, что комплименты ей очень нравятся. Она, балансируя, шагала по самому краешку набережной – в своих несерьезных прозрачных туфельках, легкая и хрупкая. Казалось, малейший порыв ветра – и ее сдует в воду и протащит по волнам голубиным перышком далеко-далеко, до самого Киевского вокзала.

– Упадешь, – сказал Игорь и протянул ей руку.

– Не сглазь…

– Елена, почему ты не рисуешь в цвете?

– А разве это обязательно?

– Нет, но…

– Ага, тебя интересуют истоки моего вдохновения!

– Пожалуй. Ты с самого начала творила в такой манере?

– Нет, в детстве я любила яркие краски и цветы. Потом, с возрастом, это прошло. Выразительности можно добиваться разными способами. А вообще… трудно говорить об этом. Как будто впускаешь кого-то себе в душу, исповедуешься. Творчество – процесс интимный, он сродни акту любви.