Хозяйка чужого дома

Тронина Татьяна Михайловна

– Ты возьмешься? – спросила коллегу Гелла. – Твоя очередь.

– Лучше ты, – попросила Лара. – Девушка, вы вот к этому мастеру садитесь.

Довольная Гелла занялась работой – она всегда чувствовала, когда «светят» чаевые, а Лара, заложив руки за голову, медленно повернулась в кресле к окну. За буйно разросшейся внизу зеленью не было видно ни домов, ни людей, деревья закрывали весь мир.

Она не узнавала себя – в ней все переменилось, в теле была какая-то особая легкость, на душе тревожно и спокойно одновременно. «Зря я Гелле все разболтала – к завтрашнему

дню даже охранник у входа будет знать, что я мужу изменила. Впрочем, какая разница…»

Их роман с Костей долгое время действительно носил романтический оттенок. Даже смешно – третье тысячелетие, а они, как первобытные Дафнис и Хлоя, бродили, держась за руки, и вздыхали. Про Дафниса и Хлою Ларе рассказал Костик, история показалась ей чрезвычайно трогательной. Но чем туже закручивается пружина, тем острее чувства, невыносимее ожидание, и когда наконец свершается то, ради чего, собственно, весь огород городился… Лара до сих пор не могла понять, хотела она этого или нет, словно сама судьба, сложившиеся обстоятельства толкали ее в объятия Костика…

– Обожаю тебя! – сказал Костя накануне воскресенья, целуя беспорядочно руки, лицо, плечи Лары, когда они стояли в закоулке возле соседнего гастронома. – Ты такая красивая…

– Пожалуйста, нет… Вдруг нас увидят?

– О, сколько можно бояться! – Он затряс стиснутыми кулаками, обращаясь куда-то в небо. – Я честный человек, я не могу лгать! Сейчас приду домой и скажу Елене, что ухожу от нее… А ты – своему мужу!

Лара страшно испугалась.

– Нет, не сейчас, немного позже, – она прижалась к нему, спряталась у него на груди. – Я еще не готова.

– Ты что, сомневаешься во мне?

– Нет…

– Еще хуже – ты сомневаешься в себе? Ты меня не любишь?

– Люблю, люблю, люблю… – теперь уже она беспорядочно целовала его, забыв, что находится в опасной близости от дома.

– У нас же все не просто так, у нас все серьезно… Со мной это вообще в первый раз! Кажется, что уже любил не единожды, что в жизни уже все было, а потом – вдруг! И все становится иначе.

– Помнишь, в апреле, когда мы с Игорем приходили к вам на новоселье, ты сказал, что счастья нет? Ты и теперь так думаешь?

– Ужасное, мучительное счастье… Знаешь, чего я больше всего хочу?

– Чего?

– Провести с тобой хотя бы один день. Один день! И ночь… Я бы потом даже согласился умереть…

– Можно завтра… Только не вздумай потом умирать! – засмеялась счастливо Лара.

– Что – завтра?

– Проведем завтрашний день вместе. Я скажу Игорю, что поехала к маме, – он никогда не проверяет, да и мама не выдаст, а ты…

– Стоп! Это уже мои проблемы, – закрыл ей рот быстрым поцелуем Костя. – Завтра утром встречаемся на платформе и едем ко мне на дачу. Надеюсь, теперь она тебе не покажется неприятной.

– А… Елена? Она туда не приедет?

– Гарантирую!

– Хорошо, – наконец согласилась Лара. – Завтра утром. Господи, как я тебя люблю. Не подозревала даже, что такое может со мной случиться…

С тех самых пор, как она поняла, что мысли ее занимает совсем другой мужчина, она почти перестала замечать

Игоря. Говорила с мужем, делала какие-то домашние дела, ложилась с ним в одну постель – но все как-то безразлично, словно в тумане. Странно, что обычно чуткий Игорь ничего не замечал, а может быть, уже давно обо всем догадался… Лара не хотела об этом думать. Она сказала ему, что в выходные едет к матери, он не имел ничего против.

…Ранним утром следующего дня, в черных джинсах и черной майке с изображением какой-то модной рок-звезды, с небольшим рюкзачком, Лара прибежала на станцию. Огляделась – народу на платформе было много, из знакомых – одна тетка из соседнего подъезда, толстая надменная особа, которая никогда ни с кем не здоровалась, ее можно было не бояться.

«Но где же Костя? Неужели он передумал!» – заволновалась Лара.

Костя появился через мгновение.

– Я билеты покупал! – радостно сообщил он, обжигая Лару сумасшедшими глазами. – Ты такая красивая…

– Нет, не целуй меня, – прошептала Лара. – Сделаем вид, что мы случайно здесь встретились. Ах, Костя, как же я рада тебя видеть!

Волосы уже отросли, но вид у него все равно был чрезвычайно мужественный – ни следа от прежнего богемного разгильдяйства. И это тоже почему-то убеждало Лару, что все у них серьезно, по-настоящему.

Они втиснулись в переполненную еще в Москве электричку, стояли целый час у окна с порыжелыми стеклами, рядом с какими-то гражданами в пахучих кирзовых сапогах и телогрейках на голое тело. Но сегодня Лару это не трогало, она изо всех сил прижималась к Костику, чувствуя себя одним с ним существом.

Потом они шли по лесу, по той самой дороге, по которой Лара с Игорем возвращались весной домой, когда она решила сбежать с пикника. Теперь Лара не узнавала ее – акварельный апрельский пейзаж исчез под густыми яркими летними красками.

– Как хорошо! Как ты здорово придумал, что именно сюда надо отправиться!

Вокруг не было ни души, лишь откуда-то издалека, от реки, доносились людские голоса.

– Мы первые люди, мы Адам и Ева, только ты и я! – Костя подхватил ее на руки, закружил.

Лара визжала, вцепившись ему в шею, болтала ногами. Но его руки держали крепко, Костя был надежен, как танк. Лара вдруг вспомнила свою мать, которая только за такими мужчинами признавала право любви. «Теперь я ее понимаю, – согласилась она с матерью. – И дело даже не в физической силе, а в чем-то неуловимом, естественном, природном, что присуще только таким мужчинам, как Костя…»

Дача по-прежнему была пыльной и неуютной, но теперь это не имело никакого значения. В холодной темной комнате с одиноко стоявшей тахтой они целовались как сумасшедшие. Все произошло быстро, судорожно, остро. Лара в первый момент, когда в зеленом зеркале увидела отражение своего и Костика обнаженных тел, почувствовала ужас. У нее мелькнула мысль, что она совершает самый настоящий грех, но потом мысль исчезла сама собой, лопнула, как мыльный пузырь, когда Лара длиннейшими, под черным же лаком, в тон сегодняшней одежде, ногтями провела по стене, оставляя глубокий след на побелке.