Хозяйка чужого дома
Шрифт:
– Вот это да! – произнес Костя, глядя на нее огромными блестящими глазами. – Что это было?
– Что?
– Ты, ты… – Он опять сгреб ее в охапку, стиснул так, что стало больно. – Наконец мы вместе!
Они еще час кувыркались на тахте, потом, лежа на скомканных простынях, Лара поняла, что не в силах больше терпеть этот ураган, что ее нервы не выдержат напряжения. Она заставила Костика одеться, и они вышли прогуляться.
– Зачем? – спросил он, бредя рядом с ней в сторону реки, улыбаясь блаженно. – Нам и в доме
– Вот в том-то и дело, что слишком хорошо! – горячо возразила Лара. – Мне даже не по себе стало. Костя, что же с нами происходит?
– Разве ты не поняла? Мы просто любим друг друга!
– У меня сердце до сих пор еще колотится. Вот, послушай…
– Вернемся!
– Нет, дойдем вон до того поворота…
Попадавшиеся им на пути селяне с любопытством разглядывали бредущую навстречу парочку. Они и в самом деле смотрелись рядом особенно – высокие, сильные, какие-то чересчур, не для среднерусской полосы, яркие. Словно существа с другой планеты.
Возле реки было целое столпотворение из отдыхающих.
– Почему они так на нас смотрят? – удивилась Лара. – Тут нет твоих знакомых?
– Вроде нет… А чему ты удивляешься – ты такая красавица… Лучше всех!
– Мне кажется, у нас на лицах написано, что мы только что занимались любовью! – засмеялась Лара.
– Пусть завидуют!
– Нет, вернемся…
– Ура, возвращаемся! Лара, но где же ты была раньше?
– Когда?
– Всегда, всегда…
– Помнишь, как ты купался здесь весной?
Ближе к вечеру они проголодались, Костя сервировал стол – шампанское, ананас, свеча на столе, хрустальные бокальчики, предусмотрительно привезенные из дома.
– У нас ведь праздник, да? – спросил он.
Лара едва не заплакала от умиления.
Они сидели в тишине старого дома, при свече, пили шампанское – весь этот антураж был довольно банален, Лара это осознавала, но любовь Костика искупала все. С Игорем у нее тоже было много романтических моментов, к которым так чувствительно женское сердце. Он, пожалуй, даже отличался большей изобретательностью, но Ларе казалось, что никогда еще ей не было столь хорошо. Костя шептал ей такие безумные, страстные слова, что она уже не понимала, от чего у нее шумит в голове – от его слов или от шампанского.
– Я хотел бы взять тебя в ладони и спрятать у себя на груди. И не отдавать тебя никогда и никому.
– Я слишком крупная для того, чтобы целиком поместиться в ладонях, даже в твоих…
– Нет, ты маленькая и прозрачная, с крылышками, как фея из какого-то голливудского фильма, не помню названия… ужасно хорошенькая и стремительная… Ты порхаешь, неуловимая, тебя невозможно поймать, а я очень хочу поймать тебя, чтобы никогда и никому ты не досталась, кроме меня…
– Я и так вся твоя.
– Нет, завтра ты уйдешь от меня!
– Костя, ты такой собственник.
– Уедем
– Уедем… Куда?
– На край света, в солнечную жаркую страну, где люди целый день поют песни, где наплевать на условности. Устроим себе медовый месяц… Ты потрясающая женщина!
И он едва слышным шепотом стал рассказывать Ларе, какая она замечательная. Именно шепотом, хотя никого рядом не было, потому что такие слова можно произносить только шепотом. И она обмирала, краснела и бледнела, слушая Костины излияния.
– Я сейчас умру! – одними губами произнесла она. – Молчи. Нет, говори еще!
За окном переливался вечерний свет, плыли какие-то тени. Они сидели за столом. Костя целовал ее руку, губами двигаясь все выше, и Лара вдруг действительно почувствовала себя крошечной, способной поместиться в его ладонях. Она растворялась и таяла в этом человеке, он заслонял весь мир.
– Мне страшно, – вдруг сказала она. – Мне кажется, что мы не одни.
– А кто еще?
– Послушай, это же старый дом, в нем призраки не водятся?
– Возможно, – улыбнулся он. – Здесь когда-то жило столько людей…
– Куда же они подевались?
– Время, дорогая, жестокое время…
– А как же мы? Мы тоже когда-то исчезнем?
– Нет, мы с тобой бессмертны.
– Так не бывает. Но все равно – у меня такое чувство, будто за нами наблюдают. Призраки опасны?
– Нет, они абсолютно безвредны. Ты ничего не должна бояться, ведь рядом с тобой я…
– Или в окне мелькнул кто-то?
– Чушь, мы совершенно одни!
Костя становился все больше и больше, Лара уже полностью растворилась в нем, воздух пах шампанским и нагаром со свечи. Лара была так счастлива, что ей хотелось плакать…
Она и в самом деле заплакала – уже глубокой ночью, когда они, кутаясь в простыню, стояли у распахнутого окна при свете луны – дивное тепло наплывало на них из сада, такое тепло, что не звенели даже комары в густом ночном воздухе. Они уже столько раз занимались любовью, что Лара перестала ощущать свое тело – оно казалось пустым и легким, и в ней уже ничего не было своего, все было заполнено Костей. Это было более чем странно, потому что тот говорил, будто она теперь внутри его, будто он сумел ухватить фею за маленькое крылышко и теперь держал ее на своей груди.
– И нельзя разобраться, где ты и где я. Мы уже одно целое, мы срослись мясом и кожей, – шептал он, неуловимо легкими движениями водя пальцами по ее спине.
– Щекотно! – тихо засмеялась она.
– Ты меня любишь?
– Да, – ответила она, поражаясь, что совсем недавно говорила это слово совсем другому человеку.
– Ты меня никогда не бросишь?
– Нет.
– Честное слово?
– Честное-честное.
– Если ты меня бросишь, то я умру, – произнес он таким серьезным голосом, что она тут же поверила ему.