Хозяйка дома в «Гиблых Пределах»
Шрифт:
Он подошёл к своему начальнику ближе и уже тише на ухо, хотя я всё слышала, сидела ведь совсем рядом, сказал:
— Говорят, семья Стормов судье хорошо приплатила, чтобы от этой Лави-то избавиться. Кто ж за такое ссылает в Гиблые Пределы? Решили они всё, да только нельзя без крова оставлять того, кто домом-то владел. Бумага вчерась пришла от судьи, выделили этой Лави домик в Пределах. А она возьми, да помри!
И он расхохотался от души, этот Рой. Уважаемый Торк пнул его, приговаривая:
— Да что ты хохочешь, дурак. Нам тут решить надо, что с Лави этой делать. Погоди, так она опять, что ли, землевладелицей стала? Так она уважаемая, или нет? Ты что же не сказал, дурачьё? Ты мне прямо скажи, как обращаться к этой женщине?
Тот самый Рой растерянно ответил:
— Получается, она-то, эта Лави, уважаемая. Да только ссыльная же. Как нам быть-то, уважаемый Торк?
Тот раздражённо махнул рукой:
— Ладно уж, будет уважаемой. Вот только почему же этой женщине землю и дом судья присудил? С чего бы?
— Так мне жинка-то всё подробно обсказала, что сиротой её взял Морин Сторм. А мать его настояла, чтобы в договоре всё было про дом тот прописано. А ещё же наследство было у этой уважаемой Лави. Говорят, небольшое, двести солов. Но! — простёр он палец вверх, — Ведь на такие деньги можно было хозяйство улучшить, скотинку купить. Они и купили, да дом отремонтировали. Говорят, ещё надел взяли недалеко от города. Вот и осталось-то совсем немного в банке городском. Да только Стормы всё подчистую забрали, всё мать его, Морина этого, расстаралась. Визгу от неё было на суде! Так жинка и сказала, ведь мать этого Морина полгорода знает. Склочница Тара Сторм, так и зовут. Ух и гнилая баба, говорят.
Доктор на это хмуро ответил:
— Ты мне сплетни тут не пересказывай. За неделю устроили такой бардак. Что-то здесь не сходится… Все бумаги по этой уважаемой Лави мне принеси, они же у доктора Морна? Вот и бери всё по её делу, и мне неси. Определи её к остальным, ближе к камину положи, вон она вся холодная. А то помрёт она с концами, сил у неё совсем нет, да и тощая какая. Покорми, я проверю, как с бумагами разберусь. Ну, надо же. Только приехал, а они мне такую свинью подложить хотят. Смотри у меня, а то всех надбавки-то лишу. Всё, дальше в обход иду без тебя, а ты выполняй, да не ленись. Как сделаешь, придёшь отчитаться.
И вот мы остались с этим Роем одни. Сначала охранник не хотел оставлять нас одних, да только тот важный человек, доктор, перед уходом обсмеял его, показывая, как мне помогает встать Рой, а у меня и сил-то совсем не было. Ну и тело мне досталось, и в чём душа держится? Измождённая, тощая, сил совсем нет. Ещё и тело ломит, видимо, от холода, и слабость просто сумасшедшая. Но ничего, дошли потихоньку.
Рой помог лечь на деревянную койку с колючей периной, накрытую грубоватой тканью вместо простыни, больше похожей на мешковину, или на плохо отделанный лён. Зато одеяло дал войлочное, тёплое, хотя и грубоватое, и попахивало от него немного. Ну, и ладно, от меня тоже не розами пахло. Что уж тут привередничать.
Камин грел хорошо, было тепло. В комнате были и другие поселенцы, видимо, это и был та самая тюремная больница. В коридоре дежурил стражник, периодически проходивший по нему и осматривающий комнату, которая запиралась на решётку. Со своего лежака я видела, как он проходит мимо примерно раз в десять минут.
Другие больные были мужчинами, но никто не смотрел на меня, не пытался поговорить. Четверо вообще были без сознания, или спали, а двое тихо разговаривали. Говор был простым, таким деревенским, что ли?
Глава 2
Рой пришёл минут через двадцать, принёс кашу тёплую: жёлтую, зёрнышками, похожую на пшено. Достаточно солёную, водянистую. Сахара или молока в ней не было. Но был большой ломоть хлеба, с травами. Неплохой по вкусу, кстати, хотя из грубоватой серой муки. Обещал ещё принести чашку с отваром, но позже, когда посуду заберёт.
Помощник доктора сказал, что сидеть будет, пока не доем. Сначала подложил дров в камин, что небольшой кучкой лежали здесь же, велел их не трогать, в комнате уже был отвечающий за тепло среди находящихся здесь мужчин. Подвинул единственный табурет, что стоял недалеко от камина, да сел, ожидая меня.
Удивительно, но пустую кашу я съела с таким аппетитом, будто сутки не ела, а то и больше. Но есть старалась медленно, не торопясь, долго пережёвывая, особенно хлеб. Почему эта Рада была так измождена, если здесь кормили вполне съедобно?
Поблагодарив, получила в ответ бесхитростную улыбку и гору информации:
— Да что там, кормят как обычно. Вот вы зря не ели-то, пока в камере ссылку ждали, вот и померли. Эээ, то есть почти померли, — Рой растерянно поморгал глазами, не зная, как быть. Видимо, был он не совсем умным парнем. Подумав, он продолжил: — Уважаемый доктор Торк велел, чтобы я за вами хорошо следил, да смотрел, чтобы ели. Через три дня поездом вас, ссыльных, отправят, да заботы о вас у него закончатся. Приглядеть за вами наказал, а если не услежу, так доплаты в конце месяца лишит. Вы уважаемая Рада смотрите, у меня семья, дети, меня нельзя лишать.
Я искренне поблагодарила его:
— Спасибо, уважаемый Рой, за помощь.
Сказала, а он глаза выпучил на меня и руками замахал:
— Да что вы, побойтесь Света, уважаемая Рада, какой я вам уважаемый? Просто Рой, зовите как есть. Какой из меня землевладелец, мы в комнатке живём, в Среднем городе. Это жене моей от тётки досталось, ходила та за ней долго, а до той поры мы в Нижнем жили, в халупе с родителями. Мне жена всегда говорила, делай, Рой, свою работу хорошо, старайся, трудись, тебе Светлые силы и помогут.
Я внимательно слушала, да помалкивала. Хорошо, что Рой этот такой разговорчивый попался. Как бы его ещё спросить про Гиблые Пределы, в которые меня ссылают? Ведь теперь я и есть та самая уважаемая Рада Лави, мне и отвечать за её грехи. Крутые здесь нравы по отношению к неверным жёнам, отобрали всё имущество, да сослали в такое место, что и само название пугает.
— А вот, скажите Рой, а почему место, куда меня ссылают, Гиблым назвали? Что там такого опасного? И сколько людей там живут? Или там только ссыльные обитают?