Хозяйка гильдии трактирщиков
Шрифт:
— Нет-нет, в этом плане всё нормально, но вот эта бумага…
— Ну, не томи же! — я показательно закатила глаза.
— Вензели, Лорин, вензели, — ответил он и замолчал.
— Шао, — я постучала ножкой по полу, — не заставляй вытягивать из тебя подробности клещами, я так разговаривать не люблю.
Монах взглянул на меня рассеянно, моргнул, признался, что задумался, вспомнил какую-то знакомую, и только после этого поведал, в чём же дело:
— Вензели принадлежат одному очень известному роду. Высокопоставленному. Точнее сказать — приближённому к Королю. Рондоры больше остальных аристократов поддерживают его правление. И, как ты догадываешься, имеют с этого большие деньги. Лорин, Рондоры крайне лояльны к Королю.
— Но Гарет… — мой голос осип. — Он же говорил, что против…
Не верилось. Почему мне так не верилось? Ерунда, не может он быть настолько двуличным. Разве подобное можно не заметить? И с чего вдруг эта новость так меня расстроила, что чуть не плачу? Еле сдерживаюсь, чтобы не начать оправдывать Гарета. Вдох-выдох, повторить, ещё, опять и снова.
Ах, ты ж! Магия! Из-за тебя эмоции такие, да?! Хватит! Что за истерики? Не нужны мне тут истерики! Надо смотреть на вопрос трезво! Вдох-выдох, повторить, ещё, опять и снова. Фух, так. Всё, голова подключена обратно, можно начать мыслить здраво.
— Как-то странно, что он так глупо спалился, — заметила я. — Мог бы взять другую бумагу, зачем выбрал с вензелями? Хотел показать своё родство?
— У них в замке всё этими вензелями увешано. Служа… слуги Рондоров говорят, что буквально каждая тарелка и салфетка. Думаю, если Гарет писал из замка из родового замка или городского поместья, у него не было и шанса найти обычный лист. Но другой вопрос, почему не подумал, что ты заметишь…
— А я простолюдинка из квартала воров, отброс, откуда мне узнавать известные аристократические вензели, — рыкнула я, злая на Гарета, как собака. Походу, магия льда переменчива в настроении… Теперь она жаждала растерзать моего всё ещё жениха, а не оправдать. Хех, что же будет при личной встрече, интересно. — Мне остаётся только надеяться, что Гарет был просто у кого-то из Рондоров в гостях и решил оттуда мне написать.
— Что странно. Стала бы ты составлять личное письмо в доме у приближённых к Королю, где находишься, скорей всего, по заданию?
— Ладно, всё ясно, — прервала я. Смысла предполагать нет. Надо знать точно. Ух, теперь мне есть, что спросить у герра гвардейца. Или его вернее величать леорром? — Пойдём, Шао, восстание не ждёт. Нечего прокрастинировать.
— Ну, и словечки в твоём лексиконе, Лорин… — хмыкнул монах, открывая мне дверь.
Письмо взяли с собой. Вензели Рондоров на нём — отличное доказательство правдивости сведений о причастности виноделов. Но все мысли и планы вылетели у меня из головы, когда, войдя в комнату агитаторов, я увидела там Олафа, весело смеющегося в компании Хильды.
Глава 37
С первого же взгляда было очевидно, что ему нравится находиться в компании этой женщины. Ревность внутри меня вздыбила шерсть и готова была забыть что мы с Олафом, вообще-то уже...
Так, спокойно. Лорин, вдох-выдох. Что за аэробный день… Кстати, ревность-то мне не особо свойственна, тем более, если речь о, так сказать, бывшем. Поэтому я сделала простой вывод, что это всё магия. Именно она расшатала моё морально-психологическое состояние из-за новостей о Гарете, которые почему-то сильно её задели. Подобные мысли помогли мне взять себя в руки.
Что тут делает Олаф? У меня нет времени разбираться с ним сейчас. И вообще! Посторонним опасно знать лишнее о восстании. Но я не успела возмутиться, только рот открыла, когда он повернулся и широко улыбнулся, глядя на меня. Слова застряли в горле. Живот свело знакомым приятным чувством, но тут же скрутило от обиды. Почему мне всегда нужно быть сильной? Почему именно я должна постоянно делать первый шаг? Ах, точно, когда его делаю не я, то получается Гарет.
Впрочем, мои избранники тоже не фонтан. Вспомнить хотя бы бывшего мужа. Впрочем, если бы не его пагубное пристрастие к грабежам банков, Риан Дженкинс был бы супер. Я даже влюбилась в него, почти с первого взгляда, потому не сразу заметила неладное, а только после свадьбы… А какое у него было чувство юмора? А неподражаемая живая харизма?
Так, всё, это прошлое. Которое давно пора забыть. Вздохнув, я спокойно подошла ближе к Олафу. После приступа ностальгии меня отпустила обида на него, как и остальные желания. Стало всё равно. Но улыбнуться не получилось.
— Лорин, — начала Хильда, — познакомься, мой бра…
— Мы знакомы, — прервала я её.
Но только после до меня дошло то, что она собиралась сказать. Брат? Погодите… Ой, у них правда похожие черты! Нос, разлёт бровей и глаза. Волосы Олафа сочнее по цвету, они прямо рыжие, но в прядях Хильды тоже угадывается эта рыжина, пусть и заметно бледнее. Пошли в разных родителей, судя по всему.
И да, позже, общаясь с Хильдой больше, я узнала, что матушка её, загуляла с заезжим северянином, отсюда и получился Олаф. Мужа у неё тогда уже не было, погиб на недавней войне, потому мальчик родился не как ублюдок, а вполне любимый член семьи. Но внешность его конкретно выдавала. Женщине пришлось отдать Олафа ещё ребёнком своей сестре на воспитание, сюда в Столицу, где нравы пораспущенней.
Но Хильда была уже подростком, когда родился брат, так что им удалось поддержать связь. Трактирщица по работе порой бывала в городе и всегда останавливалась у брата. Даже предлагала помочь пасынка воспитать, настолько они дружны. Удивительно, порой родные, живущие в одном доме, бывают не так близки, как эти двое, живущие на расстоянии целой страны. Да-да, Столица на её юге, а трактир Хильды, доставшийся ей от их с Олафом общей матери, далеко на севере, у самой границы.
— Значит ты и есть брат, — протянула я. — Ну, это хорошо, но… у нас тут встреча по делу. Тебе стоит в ближайшее время уйти, извини.
— О, нет-нет, — заговорила Хильда, — Олаф из агитаторов. Нам ведь нужны голоса и местных трактирщиков, в Столице у приезжих нет власти.
— Да, ты права, конечно, это будет полезно. Хорошо, тогда вопросов не имею. Выбирайте места. Это ледяные кресла, но они не холодные. Я сама делала, не беспокойся, Хильда, да, на них правда можно сидеть.
— Магии Лорин можно доверять, — поддакнул Олаф. И покосился на мою руку. Ту, где надето невидимое сейчас кольцо. — Я… эм. Кхм, всё готово, кстати, для твоих бутылок, — он поднял взгляд к моим губам и тут же отвёл его. Вспоминает прошлую встречу, не иначе.
— Хорошо, здорово, я пришлю кого-нибудь с деньгами и забрать, — ответила я и отошла к окну, где приложила руку к толстому мутному слою льда, выступающему в роли отсутствующих в таверне занавесок на время нашей секретной сходки. Лёд вокруг моей ладони стал прозрачным, и я вгляделась сквозь него в темноту сгущающихся сумерек.
— А сама не придёшь? — спросил Олаф с каким-то надрывом, словно ему сложно было это говорить. Я недоуменно обернулась и увидела в его глазах надежду. Нет, Олаф, целоваться с тобой я не стану, какую романтическую обстановку бы ты не создал. Поздно. Но вслух обломать его я не смогла.