Хозяйка города Роз

Гойгель Юлия

Молчанов кивает и выписывает нам пропуск. В ярко освещённом холле друг ещё раз обводит меня глазами. Морщится:

— Словно бомжи тебя в мусоре поваляли. Может, в больницу? Как сам чувствуешь? В голову удары были?

— Не было. Они ростом не сильно вышли. До головы не доставали. А грязь потому что, полицейские нас сразу всех лицом в лужу уложили. Даже место посуше не стали выбирать, — признаюсь я.

Нас забирает машина казино. Таксисты вряд ли меня пустят в подобном виде в салон машины.

Уже через десять минут мы заходим в подъезд Марка. Пока поднимаемся на лифте, я всё же спрашиваю:

— Как Эля?

— Спит. В моей спальне. Но, как видишь, без меня, — буркает друг. — Ты что возле вокзала делал? Обратно хотел из города удрать?

Киваю головой.

— Была мысль. Но передумал. Помнил, что возле этих гаражей всегда шпана собиралась…

— Хотел по морде получить? Мог мне сказать. С удовольствием бы твоё желание исполнил, — совсем не шутит Марк. — Не смей к Эле даже на метр подходить.

Как всегда, её имя для меня, как красная тряпка для быка.

— У тебя разрешения спрашивать? Я тебе не Костя! Сами разберёмся.

— Я вижу, как ты разбираешься…

Мы уже зашли в его квартиру и друг, на эмоциях, прижимает меня к стене коридора. Бывший капитан нашей футбольной команды. Мой почти брат. И любовник моей… Матери моего сына!

Я наваливаюсь на Марка всем телом, пытаясь освободить руки. Мы толкаемся, почти равные по силе. В темноте. Пока не задеваем стоящий комод. Мебель выстаивает, а тяжёлая ваза, находящаяся на нём, с сильным грохотом падает на пол. Естественно, разбивается. С соответствующим громким звуком.

— Марк! — слышится испуганный крик Эли.

— Стой там. Здесь стекло, — предупреждает девушку Добровольский и включает яркий верхний свет. Крупные и острые осколки разлетелись по всему коридору. Почти к ногам Эли, стоящей у выхода из спальни. Девушка напугана и не сразу меня узнаёт. Взволновано трёт руку о руку, затем подносит к лицу.

— Артур?! Что случилось? Вы что, подрались?

— Нет, — ворчит Марек. — Туру не хватило приключений. Пошёл по городу искать. И нашёл. Пришлось с Молчановым в полицейский участок тащиться! Пусть бы там до утра сидел!

— Спасибо, — кривлюсь я. Разбитая губа стала отекать. К боли уже привык, но разговаривать неудобно. — Мог не тащиться.

— В душ иди! — рявкает друг. — Договоришься сейчас.

Даже после того, как разорил Добровольского на куб воды, моя физиономия лучше выглядеть не начинает. Синяков на лице нет, но разбита губа и бровь, большая ссадина на правой щеке. Порез на руке не глубокий, но идёт от ладони до локтя. Костяшки пальцев также сильно сбиты. Да и на теле гематом хватает, как и ссадин. Не чувствую, чтобы где-то серьёзно болело, да и удары были скорее скользящими.

Грязную одежду надевать не хочется. Натягиваю

только боксеры. Раздаётся стук в дверь. На пороге всё ещё испуганная Элина. Марк заканчивает убирать в коридоре осколки разбитой вазы. Снял рубашку, оставшись в брюках. На девушке его майка, в которой она спала. А трусики должны отсутствовать, потому что лежат в моём кармане. Если только в его квартире у неё нет запасов белья. Я бы не удивился.

— Почему ты так долго? — волнуется Эля. — Тебе плохо стало? Марк, ну что ты молчишь? Посмотри скорее! Вдруг ему в больницу нужно?

— Я, что, рентген? — ворчит друг. — Не попадёт в больницу, значит морг заберёт. Туда всех принимают. Круглосуточно. Даже клинических идиотов. Справок не требуют.

— Как ты можешь так говорить, Марк? — всхлипывает Эля. Я не ошибаюсь. Она очень испугалась за меня. Осторожно сжимаю её цепляющиеся друг за друга пальцы своей ладонью.

— Эль, мне не плохо. Не волнуйся. Ничего серьёзного. Выглядит не очень, но ничего страшного.

— Это что? От ножа? — она обхватывает мою руку своими пальчиками. — Тебя ударили ножом? Ещё куда-нибудь?

— Покажи, — Марк всё же подходит и осматривает порез. — Швы здесь не требуются. Но обработать нужно, да и ссадины тоже. У тебя прививки сделаны? Или последний раз здесь делал?

— Нет. В Москве повторял. Заболел и обращался в клинику, там предложили прийти после выздоровления на ревакцинацию.

— Ходил?

— Ходил.

— Ну, хоть на что-то мозги сгодились, — хмыкает друг. — Пойдём на кухню. Обработаю.

Медбрат из заведующего городским больничным комплексом не самый внимательный. Я не жду, что он мне будет дуть на каждую ссадину, как мама в детстве, но:

— Марк, можешь аккуратнее, — не выдерживаю после обработки очередной ссадины. — С Комаровым ты куда нежнее. Я, что, рожей не вышел?

— Дышать нормально? — друг куда-то нажимает, что я почти сваливаюсь с барного стула, которые стоят в просторной и современной кухне Марка. Его квартира очень похожа на ту, что я себе купил.

— Уже не знаю, — шиплю я, восстанавливая равновесие.

— Нормально дышишь. Рёбра не сломаны, — констатирует доктор и тянется за очередным ватным шариком.

— Марк, лучше я. Ты над ним издеваешься, — не выдерживает Эля и становится между моих колен. — Я осторожно. Немного осталось. Потерпишь?

Роль медсестры в её исполнении мне нравится гораздо больше. Когда она заканчивает с моим лицом, утыкаюсь головой в её мягкую грудь:

— Прости меня, Эль. Если можешь. За то, что сделал в казино. Я не слышал тебя, я бы не остановился…

Она молчит, но гладит меня ладонью по волосам. Поднимаю голову и ловлю её соскользнувшие с моих волос пальцы губами.