Хозяйка города Роз
Шрифт:
— Не знаю, — Добровольский трёт руками лицо, взъерошивает волосы, не может справиться с сильным волнением. — Для начала сказать Элине. И показать запись. На меня и тебя пальцами показывать не будут. А её… Представь, об этом узнает весь город. Город, который знает её! Нужно поговорить с Антоном. Мне он не кажется подсадной уткой. И языком не треплет.
Конечно, всю запись мы ему не показываем. Лишь несколько отрывков, на которых я стараюсь прикрыть рукой самые пикантные моменты. Лапин, конечно, не впадает в шок, но удивлён сильно. Начальник изолятора, повидавший всякое.
— Охуеть! — выдаёт свою
— Я увезу её и сына из города. Не только из города, из страны, как только мне позволят выехать, — произношу я. — Куплю первые полосы в городских газетах и помещу на них наши свадебные фотографии. Пусть от зависти давятся.
— Дрочить на них целый год будут, — рубит правду начальник изолятора. — Но мысль не плохая. Марк, тебя, я слышал, обложили по всем фронтам. После этой киношки, скорее всего, снимут с должности. Не за секс втроём, конечно, что-то другое найдут.
— Это мелочи, — качает головой Марек. — Перебрасывай мне на телефон. Покажу Эле.
— Если она даст разрешение, завтра показывай адвокату. Пусть занимается. Кстати, как он тебе? — спрашивает Антон.
Михаил сдержал обещание и сегодня ровно в восемь я разговаривал с весьма доставучим Андреем Романовым. Но общее впечатление у меня осталось положительным. Почти мой ровесник, тридцати лет, но уже сделавший себе имя. За ночь успел подробно ознакомиться с моим делом и согласился за него взяться.
На следующее утро жду Марка, но конвойный отводит меня не в допросную, а в кабинет начальника изолятора. Сам Антон стоит возле окна, а в кресле для посетителей я вижу Элю. Они знакомы по школе, да и за эти десять лет не раз пересекались.
— Я решил, что не нужно Элине ознакамливаться с нашими рабочими кабинетами, — поясняет Лапин. — Поговорите здесь. А я пока на обед сгоняю. Дверь закрою своим ключом. И камер, если что, у меня здесь нет.
Эля тут же краснеет при его последних словах, но ничего не произносит, пока Антон не выходит. В замке проворачивается ключ.
Глава 53. Важнее всего
Эля почти не накрашена. В простом тёмном платье до самых щиколоток. Волосы забраны в хвост и на ярком вишнёвом фоне хорошо заметен чёрный тканевый ободок. Она решила носить траур по Косте. Я уважаю её решение. Она его приняла не для людей и города, для себя. Марек прав. Что бы мы не думали о Косте, но у них с Элей были и хорошие моменты. Их личные моменты. И они останутся в её памяти навсегда.
Она собирается встать, но я сажусь на пол у её ног и зарываюсь лицом в её колени.
— Ты пришла, Эльф.
Чувствую её руки на своих волосах. Девушка всё же соскальзывает с кресла
— Молчанов к тебе не пускал, как я не просила. Антон тоже рискует, я понимаю… пусть лучше к тебе приходят те, что нужнее меня.
Обнимаю её, осыпаю поцелуями бледное лицо:
— Разве может быть кто-то нужнее тебя. Я решил, что ты не хочешь меня видеть.
— Наверное, это всё из-за меня, — признаётся она.
— Не думай так, — прошу я. — Всё всегда из-за денег и власти. Из-за права владеть городом. Чувствами лишь прикрываются. И делают глупости такие дураки, как я. Поставив камеру, я даже не за безопасность твою волновался, я банально ревновал. Ты смотрела запись?
— Проматывала. С Марком, — она снова краснеет и пытается спрятать лицо у меня на плече. — Отдавай её. Если есть шанс, что она тебе поможет, пусть хоть на всех городских площадях и стадионах её показывают.
Её голос очень уверен. Она приняла решение. Но какая-то тень прячется в её взгляде. Беру лицо Эли в свои ладони и заставляю посмотреть на себя:
— Ты же не думаешь, что я выйду отсюда, брошу тебя и уеду из города?
Молчит. Просто закрывает глаза, чтобы не врать. Думает. Именно так она и думает. Что я вновь поступлю также, как и десять лет назад.
Целую подрагивающие от волнения губы. Хочу успокоить, показать, как она не права, как нужна мне. Девушка отвечает и поцелуй становится глубже. Врываюсь языком в её рот, ласкаю, пью её вкус, наслаждаюсь запахом. Она нужна сильнее, чем кислород. Никак не могу насытиться. Целую шею, но до груди не добраться. Платье слишком закрытое. Скольжу ладонями по её ногам, задирая длинный подол. Вновь усаживаю на стул и зарываюсь лицом между её бёдрами. Снимать трусики неудобно. Сдвигаю тонкую полоску в сторону и касаюсь губами клитора. Ласкаю языком, посасываю и снова лижу. Дразню пальцами влажный, готовый для меня вход. Но ещё рано. Хочу довести её до оргазма. Увидеть своими глазами, насладиться сладкой картиной. Мне нравится смотреть, как она кончает, как шепчет моё имя, как хватается за меня руками. Целыми днями смотрел бы и смотрел.
Дожидаюсь сладких конвульсий, приспускаю штаны и прижимаюсь возбуждённым членом к нежной влажной плоти. Чуть надавливаю, и Эля стонет мне в губы, приникая ко мне. Медленно вхожу. Она всё ещё сжимается от полученного наслаждения. Тесная и узкая. Растягивается подо мной. И мне и ей очень приятно. Я ещё возьму своё, если не кончу от первого проникновения.
— Артур, подожди, — она упирается в меня руками, и я замираю. — У меня стояла спираль. Новая. Ещё и три месяца не прошло. Не знаю, что случилось, но в тот день, прямо из морга мне пришлось поехать к врачу. Спираль сместилась и её достали. Нужно немного времени подождать, чтобы поставить другую.
— Думаешь, мы с Мареком её сдвинули?
— Нет. Это вряд ли возможно, — улыбается она. — Возможно, дело в самой спирали, возможно плохо установили. В первые полгода после установки спирали чаще всего смещаются и выпадают.
Я осторожно подаюсь назад.
— Тебе нельзя, да?
— Можно. Там всё хорошо. Но я теперь ничем не предохраняюсь, понимаешь? Таблетки нужно подбирать и, как правило, с середины цикла их не пьют. А купить презервативы по дороге сюда я не додумалась, — её щёки вновь краснеют.