Хозяйка города Роз
Шрифт:
Опускаюсь перед мужчиной на колени, шепчу его имя, целую лицо. Он тут же кусает меня в ответ. Я всхлипываю от острой боли, но не отстраняюсь.
— Артур, это я, Эля. Пожалуйста, умоляю тебя, вернись ко мне. Хотя бы на минуту. Мы снова с тобой вдвоём. Я сделаю всё, что ты хочешь, только вернись.
По его рукам течёт кровь. Не знаю есть ли размер у наручников, но мне кажется, что на Алмазова специально надели самые маленькие. Острая сталь глубоко впивается в кожу. Он не может находиться в них ещё час, пока приедет Марк.
—
По моим щекам текут слёзы, а во рту чувствуется привкус железа. Словно наручники на Артуре приобрели вкус, и я чувствую его своим телом. Я не сразу понимаю, что это вкус крови, текущей из моей, прокушенной Артуром губы. Облизываю губы и вновь целую его лицо, стараясь не задеть ссадины. Мне хочется рассказать, как сильно я его люблю, но боюсь, что это ему совсем не нужно, и моё признание лишь больше отдалит нас друг от друга. Не смерть Евы и наших родителей поселила в моей душе страх. Научил меня бояться сам Артур. Бояться его нелюбви. И именно этот страх теперь сдерживает мои признания.
— Не оставлю, Эльф. Освободи мне руки, — просит он. И мы оба знаем, что он врёт. Оттолкнёт меня в сторону и уйдёт.
Но я вновь опускаюсь на колени, в траву, куда Молчанов со злостью швырнул ключи, прежде чем уйти. Моё светлое платье уже испачкано, но я не обращаю на него внимания, ползая на коленях по земле. Из-за дурацких слёз, застилающих глаза, почти ничего не вижу и перебираю каждый сантиметр травы руками. Нахожу.
Возвращаюсь к мужчине и сажусь возле его ног, заглядывая в глаза.
— Ты не обманешь меня, Артур? Не уйдёшь сейчас? Я всё ещё могу верить тебе?
Он долго молчит. Так и не дождавшись уже известного мне ответа, дрожащими руками, я всё же расстёгиваю наручники. Закрываю глаза в ожидании толчка. Хорошо помню, как он толкнул меня в придорожную канаву, когда я сказала ему, что в пожаре никто не выжил. Куда толкнёт сейчас — я не знаю. Не могу вспомнить, что находится за моей спиной. Пустота. Двор вымощен тротуарной плиткой. Съёживаюсь, ожидая болезненной встречи с бетоном.
— Эльф, Эльф, чего ты так испугалась? Я с тобой, — мужчина сползает со скамейки ко мне на землю и прижимает к себе. — Мне так больно, Эльф. Словно всё случилось только вчера.
Я целую его подбородок, шею, подняв футболку, скольжу губами по груди. Во многих местах покраснения и ссадины. Видимо, прежде чем надеть наручники, Артура хорошо приложили о плитку, на которой мы сидим. Невольно отмечаю, что футболка и шорты — не домашние. Дорогой известный бренд. Артур куда-то ходил или собирался идти. С кем-то встречался? Как он вывел Костю на подобное признание? Но эти вопросы точно не стоит сейчас задавать.
— Поделись со мной своей болью. Отдай мне. Как когда-то. Я выдержу. Я смогу. Всё, что хочешь, только бы тебе легче стало, — прошу его не переставая целовать. Он тянет замок платья, и оно спадает мне на талию, щёлкает застёжкой бюстгальтера.
Артур стягивает мои трусики, оставляя на платье разводы крови. Это немного отрезвляет:
— Артур, очень больно? Давай перевяжем руки. Тебе нужно выпить что-нибудь обезболивающее.
— Потом, Эльф. Всё потом. Будь со мной. Живой. Как тогда. Костя — не прав. Ты — живая!
Я не спорю. Я буду для него такой, какой он хочет. Если захочет — умру, если передумает — воскресну. Только для него.
Расстёгиваю молнию шорт, приспускаю боксеры и чувствую, как его пальцы ласкают влажные складочки, нежно потирают, накрывают набухший, ставший очень чувствительным клитор.
— Хочу тебя, очень, — шепчу в его губы и обхватываю своей рукой напряжённый член. Наклоняю голову и ласкаю его губами и языком. Никогда не ласкала так Костю. И он не настаивал. Наверное, понимал, что у моей к нему благодарности тоже есть пределы. Марека не часто, но ласкала. Так, как хотелось самой. Но он тоже меня ничему не учил. Говорил, что ему всё приятно, чтобы я делала лишь то, что нравится мне самой.
Поэтому теперь, выждав несколько минут, поднимаю голову и смотрю на мужчину:
— Что мне делать?
— Сюда иди, — Артур сажает меня на себя, и я упираюсь коленями в твёрдую плитку. Но он вовремя замечает. Через пару минут мои ноги будут такими же, как и его руки. В итоге мы скатываемся на газонную траву. Но я не хочу быть сверху. Мне нужна тяжесть его тела. Пусть придавит меня собой.
Артур стягивает с себя футболку и кладёт под мою голую спину. Моё платье болтается на талии, и мужчина, стянув его, бросает рядом. Но я тут же забываю о нём, когда твёрдая налитая плоть касается моего горячего лона, скользит между складочек, давит на чувствительный бугорок. Нежная бархатная головка по такой же нежной коже. Как атласный лепесток розы прижимается к поддерживающей её опоре. Стону от чувственности его прикосновения.
— Артур, пожалуйста…
Но он не спешит. Делает ещё несколько подобных чувственных движений. Помогает себе рукой, чтобы собрать текущую из меня влагу. И я снова вскрикиваю, когда ощущаю первое проникновение. Конечно, не от боли. Её быть не может. От силы удовольствия, остроты собственного желания. Обхватываю ногами его бёдра, прогибаюсь, погружая его внутрь себя. И на несколько минут замираю, ощущая максимальную наполненность. Вот так. Я всегда хотела именно так. Только так мне было нужно.