Хозяйка истории. В новой редакции М. Подпругина с приложением его доподлинных писем
Шрифт:
– Сами не слышите, что говорите, – сказала я строго. – Немедленно отвезите меня домой!
Он завел машину.
Повез.
Сначала что-то еще лепетал несуразное, но, так как я сурово молчала, в итоге тоже умолк.
Уже около дома сказал:
– Елена Викторовна, нам с вами вместе работать. Ответьте, вы не сердитесь на меня?
Я ответила:
– Нет.
И пожелала:
– Всего доброго.
На том и расстались.
Сейчас девять. Начинаются новости. Володьки еще нет. Его хорошо загрузили. Браво, товарищ генерал. С большим запасом. Вы мне начинаете нравиться. Нет, я не сержусь. Даже как-то смешно. Не волнуйтесь, мужу не скажу ни слова. Не хочу вешать на него ваши проблемы [54] .
54
Прототип героя приведенного сочинения (именно сочинения, потому что фактография здесь демонстративно принесена в жертву художественности) обладал, как и любой другой нормальный человек, достоинствами и недостатками. Автор настоящих примечаний хорошо осведомлен и о тех, и о других. Но какими бы ни были те и другие, несомненно одно: прототип категорически не представлял карикатуру собой, он всегда придерживался жесткой самодисциплины, что справедливо давало ему неоспоримое право быть требовательным к подчиненным, никогда не мямлил, не бубнил, а, напротив, владел языком членораздельно, короче, был далек от субъекта, изображенного Е. В. Ковалевой. Подвело ли чувство стиля Е. В. Ковалеву? Да, подвело. Автор настоящих примечаний не принадлежит к категории литературоведов, хотя и ценит литературу, и знает, и любит, и сам владеет пером. Но даже ему, не литературоведу, человеку, занятому иным делом, бросается в глаза легкомысленная торопливость изложения комментируемого текста, шаблонность в изображении конкретного, в действительности достаточно сложного человеческого характера, грубая тенденциозность в описании житейской ситуации, в общем-то, и не стоящей никакого внимания.
10 сентября
Горло першит. Насморк. Т – 37,7. Похоже, заболеваю. Как бы Крым не накрылся.
11 сентября
Накрылся Крым.
Обычная простуда, но будут госпитализировать. «Чтобы не было осложнений». – В Центральную. – На время отсутствия мужа. – Изолируют, одним словом.
Это все очень забавно. Похоже, они нашли повод меня дообследовать.
А Володька-то в самом деле поедет один.
Зачем же один? Что он там без меня? Смешно.
Да! Было еще!
– А что, – спросила, – генерал тоже поедет?
– А как же.
– Ну, Володька, смотри, поведет тебя, вот увидишь, по девочкам.
Засмеялся. Не понял.
12 сентября
Итак, дело сделано. Меня заточили. Знакомое место. Отдыхай и принимай витамины.
Я сразу сказала – никаких процедур – как в прошлом году, такого не будет. Без этого. Простуда – значит простуда! И только.
Как будто согласны. А сами ходят довольные: попалась, голубушка!.. В белых своих накрахмаленных халатах…
Угодливы, предупредительны, уступчивы.
Евнухи.
А я жена султана – наилюбимейшая. Последняя и единственная. «Жил-был султан. Он обанкротился. У него осталась одна жена и триста шестьдесят пять евнухов» [55] . – Про нас, милый.
Виноград. Фрукты. На обед – что-то диковинное.
Сам султан – Володька мой ненаглядный – тоже к обеду пожаловал, навестил. И ему дали порцию. С научно обоснованным содержанием железа. Вкушали вдвоем – за столиком больничным, напротив того самого алькова – того, где в прошлом году мы так ловко проработали с ним американцев. Ух. Хоть и не помню ничего, а вспоминаю – дыхание перехватывает.
55
Источник цитаты не установлен.
А он ест. Он уже там. Весь в Крыму.
– Что же ты, мой муж дорогой, так меня сдал легко. Вон моча моя уже по рукам пошла. Анализируют.
– Не болей, – говорит. – Впредь не простужайся. Я не виноват. Я поделать ничего не могу. Такова мощь государственной машины.
Улетает вечером. Без меня. Мне-то перспектива Крыма (его) не слишком приятна. Фантазировать стала…
– Слушай, муж ты мой дорогой, ну а если такие способности у кого-нибудь еще обнаружатся, отвечай, тебя от меня заберут?
– Что за глупость говоришь? Кто меня может забрать?
– Партия и правительство. Не знаю кто. Руководство Программы. Еще кто-нибудь.
Шучу как бы. Место не лучшее для серьезного разговора. Но Володька уже сам завелся.
– Во-первых, если что, и без меня справятся. Я тут звено не главное. Вон уже сколько натренировано. На тренажерах… А во-вторых, ты у нас единственная, и я что-то не верю, что их поиск чем-нибудь увенчается…
– Это, конечно, приятно слышать, что я «у вас» единственная, но мне бы все-таки хотелось, чтобы ты сказал «у меня».
– Я и говорю, «у меня». Единственная. У меня. Ты.
– Однако, в Крым ты без меня собираешься.
– Так ведь я же в командировку.
– Без меня.
– Так ведь ты ж заболела.
– А с кем?
– Вот дура! Один! С кем же еще? Ни с кем! С группой специалистов. Там, кстати, ни одной бабы нет.
– Что же вы будете делать возле Брежнева с Брандтом, если нет ни одной бабы?
– А ты думаешь, это такое большое событие – Брежнев с Брандтом встречаются? Ну и что? Ничего особенного. У них уже все решено. Подпишут бумажки, вот и вся встреча.
– Зачем же меня тогда тоже хотели взять?
– Чтобы ты отдохнула. Вместе со мной.
– Вот уж в это я никогда не поверю. Я знаю наш Отдел. Им нужна подоплека. Подоплека событий.
– Подоплеку можно и здесь организовать, – показал на альков.
– Там легче. Там контрастнее.
– Лена, может, это и так. Но сказать всего я тебе не могу, и не мне тебе объяснять почему. Тем более здесь. Я сам многого не знаю. Жаль, конечно, что тебя не будет. Ну, не расстраивайся. В Париж-то мы точно вместе поедем.
Вот как?
Брежнев, оказывается, в ноябре собирается в Париж – к Помпиду. Для меня это новость. Полетит генерал, и возьмут нас в числе советников.
Париж так Париж. Стали спорить, как фамилия того инженера – Эйфель или Эффель? [56]
Потом обсудили поля Елисейские. Володя утверждает, что это никакие не поля, а улица. Вроде улицы Горького.
Ему хочется отдохнуть от меня. Это естественно.
За последние года три мы не вместе первые дни будем. Ночи, вернее.
56
Эйфель. У французов ударение на последнем слоге. А башня – Эйфелева.
13 сентября
Скука – ужаснейшая…
14 сентября
Очень смешно, когда гинеколог прикидывается терапевтом. А сексолог – едва ли не священником.
Скука ужаснейшая.
У меня капризы, и они им потакают.
Кровь из вены – дала.
15 сентября
Есть тут таинственный автомат. Уж больно способный. А что до способа – то способ «самый (сказано) прогрессивный».