Хозяйка каменного сердца
Шрифт:
— Да. Только не понимаю, к чему Вы клоните, — я всё ещё не могла сообразить, что он пытается до меня донести.
— Если души в равновесии, имя у нас одно. У меня второго имени нет. Я воспринимаю себя как единое целое, будь то одна душа или вторая, и обе они разделяют воспоминания и чувства друг друга. Скажем, я одно неделимое существо. Когда души в балансе, мы даже не понимаем, какая из них обладает силой, а какая была заложена изначально. А в случае с Дуэйном… — он снова замолчал, будто решаясь на что-то очень важное.
— Но в случае с Дуэйном силой обладаю я. Мы с ним разные. Очень, — подытожил за брата Ивар, слегка наклонив голову вправо и
В подробности он вдаваться не стал, так как пора было возвращаться в деревню. Собирать нам было особо нечего, поэтому, уговорив Ивара донести нашего теперь уже пленника в лице огненного диала, мы выдвинулись в путь. Для раненого солдата наспех соорудили носилки. Тащить их пришлось Люцию, но мы с Ниалой его жалели и периодически “впрягались” рядом, чтобы помочь. Идти было недалеко, каких-то полчаса быстрым шагом, но мы не спешили, так как все были измотаны, и, если говорить обо мне, ещё и поколочены огненным вдоволь. Это всё равно — регенерация сработала и как новенькие. А мои синяки да ушибы ещё долго не заживут.
По пути Ивар, он же Дуэйн, он же не знаю кто там ещё, всё время держался рядом и выводил на беседу. Так мне удалось узнать, что Люций — его старший брат, ему 27 и он женат на прекрасной девушке по имени Дафна. Точнее сказать, Ивар утверждал, что брат помолвлен, но тот заверил, что со времени помолвки уже много воды утекло, и он успел на ней жениться. Даже брачный браслет показал, красивый такой, витиеватый с какими-то светящимися камушками. Говорят, среди знати такие браслеты — обычное явление. Как только диал сочетается браком со своей избранницей, они могут надеть такие. Замочки на них зачаровываются служителями Пресветлых таким образом, что снять их просто так не выйдет. Если браслет снимается, значит один из супругов или при смерти, или уже на пути к нашим Богам. Да и надеть их абы кто на брачующихся не сможет. Замочки защёлкиваются только в присутствии одного из верховных диалов, и если уже это произошло, то перед лицами Пресветлых брак узаконен. Не нужно никаких колец, поцелуев или клятв для скрепления союза. Наличие браслета говорит само за себя. Беднякам вроде меня такое не грозит. Это прерогатива знати. В городах и деревнях свадьбы играют куда проще: придёт служитель Пресветлых из храма, зачитает главу-другую из книги откровений, получит свои два медяка и готово. Какие там браслеты? У нас даже колец нет. Их как правило носят купцы и горожане побогаче. Знают на деревне, что та же Корина теперь жена Стефану и ладно.
Дуэйн оказался младше своего брата аж на 4 года, но если бы меня спросили, кто из них старше, я не задумываясь указала бы на первого. Может всё дело в том, что брюнет был шире в плечах и куда мускулистее своего старшего брата, а может и в том, что в волосах его тонюсенькой змейкой вилась прядь седых волос. Как бы между делом он сообщил мне что не женат (параллельно почему-то уточняя это у своего брата, будто сам в этом не до конца уверен в данном факте). Пока мы шли, я успела получше его рассмотреть: аристократический профиль, нос с небольшой горбинкой, волевой подбородок и темно-синие глаза. Никогда ни у кого не видела глаз такого цвета. Только сейчас мне казалось, что в них что-то поблескивает, чем-то это походило на тот блеск, который я видела в тех самых “особенных” камушках берита.
Диал постоянно шутил и улыбался, будто пытаясь произвести на меня благоприятное впечатление. Может, мне и было бы приятно, но я то
— Может, я попробую сделать то же, что и с самим огненным? — Ивар уже опустил Харлока и, бережно усадив раненого возле одного из домов, поглядывал на огненную стену. К слову, вражеский командир до сих пор не пришёл в себя. Да, сон-травы я тогда в тряпицу налила от души. Он хоть и грозный, но тщедушный, вот его и сморило по полной. А Дуэйн, то есть Ивар, покрепче будет, да и его же только слегка задело, вот он раньше и очнулся. — Харлок без сознания, раз стена до сих пор здесь, значит она питается его силой по определению, а не по его воле, и воздействовать надо на неё саму.
— Конечно, попробуй, — тут же ответил ему брат. — А мы пока подумаем, что делать, если не получится. Я до сих пор не понял, что ты сделал с Харлоком. Давай, показывай, — диал кивнул на стену огня и скрестил руки на груди, становясь в выжидательную позу.
Мне тоже стало любопытно, ведь в лесу всё произошло так быстро и сумбурно, что я не успела разобрать, в чём же заключается сила Ивара. Я смотрела на него во все глаза, стараясь не упустить ни одного движения. Под моим взглядом он, кажется, смутился и торопливо зашагал к стене, останавливаясь шагах в десяти от неё. Постоял так немного, а затем поднял правую руку вверх и щелкнул пальцами.
Не сработало! Ничего не произошло. Стена по-прежнему высилась на том же месте и не уменьшилась ни на пядь. Мне показалось, что Ивар расстроенно вздохнул, будто ему было совестно за то, что он не справился. Мужчина решительно зашагал обратно, избегая поднимать на нас взгляд, будто ребенок, которого мама попросила подать кадку с водой, а он не смог её поднять и стыдился этого. Выглядело это странно и в какой-то степени даже мило. Здоровенный детина с горой мускулов стеснялся и расстраивался, как маленький мальчик. Никогда не видела ничего подобного. Даже залюбовалась.
— Что же, попробуем другие варианты. — почесав затылок, сказал Люций. Было видно, что других вариантов у него нет, и он понятия не имеет, как быть.
Пока он силился что-либо придумать, я решила посмотреть на стену поближе. Подошла насколько это было возможно, чтобы её жар не обжигал кожу. Мне стало очень любопытно, из чего она создана и почему не исчезает, ведь любой костёр, даже самый жаркий, не может гореть вечно. Задумавшись, я протянула к стене руку, чтобы дотронуться до самого тоненького язычка пламени, плясавшего на уровне моих глаз, как вдруг…
— Ай! — вскрикнула, ощущая как больно обожгло палец, и поспешила отдёрнуть руку. В тот же самый момент раздался щелчок и стена исчезла, он неё не осталось и следа, будто и не было её здесь никогда. Ко мне подбежал Ивар, порывисто схватил за руку и спросил: — Обожглась? Покажи! Больно? — тараторил он, рассматривая небольшой ожог на пальце. Но, потом, видимо, понял, что ведёт себя неподобающим образом, выпустил мою руку из своих больших и очень тёплых, кстати, ладоней и пролепетав нечто похожее на “прими мои извинения”, заторопился обратно.