Хозяйка ретривера будет счастлива в браке

Варвара Андреевна Русакова, приятная женщина неувядшей первой молодости, заходила в свой подъезд со смешанным чувством. С одной стороны, просто необходимо было горевать, скорбеть и печалиться, а с другой… на душе было светло и бесстыдно радостно, однако Варя добросовестно пыталась кручиниться.

Дело в том, что сегодня она наконец-то получила наследство от своей далекой, малознакомой, но все же родной бабушки, и теперь располагала довольно внушительными средствами.

Бабушку она не помнила совсем. Отец с матерью разошлись, когда Варе было едва ли годика полтора, а потому особой утраты она не испытывала абсолютно. Хотя честно пыталась.

– Так нельзя! – строго заявила себе Варвара и даже остановилась посреди улицы. – Бабушка прекрасный человек, оказывается. Всю жизнь копила! Она меня любила! А я… Она меня любила.

Варя ненадолго остановилась и попыталась представить, как могла ее любить неизвестная старушка. Как она гладила ее по голове, как ласково улыбалась. Наверное, пирожками кормила, оладушками со сметаной. И вот теперь ее нет.

Фантазия у Варвары Андреевны любезно дорисовала трогательные мелочи, и уже по щеке поползла прозрачная горошина слезы. И веселиться расхотелось, а бессовестная радость сменилась горьким комом в горле. Ведь и в самом деле, горько, когда уходит неплохой человек, который к тому же в самые последние дни думал о тебе.

Двери Варя открыла своим ключом и практически сразу же натолкнулась на мать и брата. В прихожей, перед большим зеркалом, словно изваяние застыл братец Иванушка, сын матушки от другого недолгого брака, а возле него, точно муха, кружилась сама матушка. Братец сегодня был при параде – в единственной белой рубашке, которую ему подарили на двадцатипятилетний юбилей и которая и пролежала ненадеванной пять лет, в поношенных джинсах и в выходных белых кроссовках. Маменька же порхала возле сыночка, пытаясь пристроить ему на шею галстук-селедку (который, вероятно, одолжила у соседа-пенсионера).

– А, явилась… – рассеянно поприветствовала дочь Валентина Наумовна. – Варь, глянь, галстучек сюда нормально будет, да? Ваня, не горби живот. Пуговицы отлетят.

– Мам, ну чего вы придумали-то? – поморщилась Варя. – Кроссовки и галстук!

– Да! – немедленно кинулась в крик Валентина Наумовна. – А потому что нету у мальчика туфлей! У нас, чтоб ты знала, денег нет на туфли ребенку!

– Ничего… – расплылся в счастливой улыбке Иван. – Сейчас Варька деньги получила, купим.

Упоминание о деньгах отчего-то неприятно царапнуло, но Варя только тряхнула головой:

– Мам, ну правда, галстук убери. Не подходит.

Маменька кивнула, быстро унеслась в комнату и через минуту уже повязывала на шее сына кошачий бант.

– Красавец, а? – любовалась сыночком Валентина Наумовна. – Варька, не морщись. Ванечка у нас сегодня выглядит как начинающий миллионер, правда же? Ну чего молчишь, Варь? Деньги-то получила?

Ну никак ее братец на миллионера не походил. Разве только на разорившегося… и сошедшего с ума от горя.

– А куда это он? – кивнула Варя, проходя в кухню. – Прямо смотрю, наряжаетесь, как на утренник.

– А вот и не угадала, – хитренько усмехалась матушка. – Вань! Скажи, куда ты идешь.

Но Иван не мог говорить, он разглядывал в зеркале свое отражение, менял позы, бережно поправлял бант, томно прикрывал глаза и, судя по всему, очень себе нравился.

– Свататься он идет, – торжественно объявила Валентина Наумовна. – К Зойке.

Варя уже налила себе в кружку горячего кофе, но, услышав такую новость, даже кофе пролила, и черная капля плеснулась на кофточку.

– Как… к Зойке? – уставилась она на мать. – Она ж замужем. Давно и надолго.

Варя прекрасно знала Зойку Архипенко. Они раньше жили по соседству, и, вероятно, поэтому Зоя была единственной девочкой, которая не кидалась в Ваньку жевачкой. Зоя вообще была девочкой тихой, скромной и исключительно воспитанной. Она даже давала Ваньке списывать свои домашние задания. Иван, безусловно, оценил такое отношение, присмотрелся к девчушке и в благодарность влюбился. Его любовь тянулась весь десятый класс, преодолела все препятствия и сохранилась до нынешних дней.

Зойка о такой святой любви, похоже, даже и не догадывалась. Она хорошо закончила школу, институт, необыкновенно расцвела, стала красавицей и выскочила замуж за успешного бизнесмена – их с Ванькой одноклассника Сашку Зайцева, которого любила со второго класса. Зоя родила двух детишек, жить переехала в центр города и теперь приезжала сюда только навестить родителей.

Неизвестно, помнила ли она вообще, что живет где-то такой красавец Русаков Иван Филиппович, а уж о том, чтобы отвечать на его чувства… Хотя нет… Иванушка не давал ей забывать о себе. Всякий раз, когда во двор въезжала темная машина Зайцевых, он начинал суетиться, быстренько надевал все чистое и бежал встречать одноклассников. Он долго и уныло объяснял Зойке, каким пожаром в его груди горит любовь к ней, обиженно щурил глаза на Сашку и, в конце концов, занимал у них деньги до следующей получки.

Варя всегда удивлялась, как это господа Зайцевы до сих пор не спустили его с лестницы? Неужели рассчитывали, что Иванушка и впрямь когда-нибудь вернет долги? Да Ванятка в жизни нигде не работал! А все потому, что никак не мог найти хорошо оплачиваемую работу. Да и как ее найдешь, если он приходил к менеджерам по кадрам и сразу заявлял, что он инвалид детства и ему требуется облегченный труд тысяч, примерно, на пятьдесят. Естественно, менеджеры таращили глаза и с сожалением докладывали, что именно такие вакансии на данный момент заняты.

В общем… было просто непонятно – на что еще надеялся братец.

– Как же он пойдет свататься? – ничего не понимала Варя. – Зоя своего мужа на нашего Ваньку точно не поменяет. Я б ни за что…

– Да ты-то коне-е-ечно! – презрительно скривился Иван. – А вот Зоя… Она ж когда за своего-то выскочила? Когда я нищим был! А кто ж за меня, нищего дурака, побежит? А теперь-то я! О-го-го! Теперь-то за меня любая пойдет.

– А теперь ты что – богатым дураком стал? – фыркнула сестра. – Вот и мама чего-то на миллионера намекала. И откуда ж у тебя миллионы?