Хозяйка старой усадьбы
Шрифт:
– Королевский дознаватель, граф Светлов, - назвал себя Димитрий представителю местной власти.
– Хозяин таверны хотел ограбить меня, а когда у него это не поучилось, попытался убить. Свечу на пол уронил, вот дом и загорелся.
– Хех, значит, он сам свою корчму спалил? Поделом! Он мне, зараза, полдеревни споил. Нам урожай собирать, а они в корчму за выпивкой бегут. Сколько раз говаривал: моим не наливать. Хотя бы в уборочную страду! Так, нет же! Жадный - страсть! За полушку удавится! Куда ж его теперь?
– В город отвезём.
– Слышали мы о таком. Он всё местных себе в подельники сманивал, только я своим наказал: коль узнаю, что с корчмарём связался, из деревни погоню.
В это время, рябая девка с постоялого двора немного очухалась и потащила свой сундук к одной из телег. Михайло подскочил, преграждая ей дорогу.
– А позвольте, барышня, в ваш сундук заглянуть, - вкрадчиво начал он свою речь, и чуть не получил прямо в нос огромным кулачищем.
Девица оказалась не из робких и кулак у неё, видать, тяжёлый - едва увернулся. Пришлось вмешаться Димитрию и тому самому старосте из соседней деревни.
– Что же вы такое ценное в этом сундуке прячете?
– не отставал от девки Михайло.
– Приданое там моё. Негоже постороннему мужику на девичьи нижние юбки глаза лупать!
– А если я тебе за это монетку дам?
– вмешался в их разговор Димитрий.
Увидев монету, блестевшую во всполохах пламени, девка подобрела и позволила покопаться в своём сундуке. Только ничего интересного мы там не увидели. Как она и говорила: нижние юбки, рубахи, стёганое одеяло и несколько отрезов ткани - всё её богатство.
– А чего ищите-то?
– поинтересовалась она, запихивая назад своё добро.
– Бумаги. Видела ли ты, девица, как корчмарь разные бумаги пишет?
– Светлов словно гипнотизировал её взглядом.
– Видела, как не видеть!
– А куда он их потом девал?
– Так в подпол, там винный погреб, а ключ от него только у хозяина имеется.
– Если покажешь нам, где вход в этот погреб, получишь ещё одну монету, - пообещал Светлов.
Глаза девицы радостно блеснули.
– Показать-то нетрудно, только там же в огне всё.
– Так ты нам примерное место покажи, а дальше мы уже сами.
Вход в винный погреб оказался в одном из чуланов, рядом с кухней, с обратной стороны дома. Светало, дом уже почти догорел, старое сухое дерево полыхало, как спичка. Огонь чудом не перекинулся на соседние постройки.
На груди корчмаря нашли большой ключ, висящий на толстой бечёвке. Снять его получилось не сразу, связанный по рукам и ногам мужчина вдруг начал извиваться, не давая добраться до ключа, буравя нас злобным взглядом.
Добыв ключ, обошли дом, оставив Гурия и Марусю сторожить связанного корчмаря. Светлов вытянул руки перед собой и пламя, повинуясь его движениям, отодвинулось в сторону, продолжая, словно живое, облизывать недогоревшие головешки.
Михайло сунулся, было, ближе, но сразу отпрянул.
– Охладить бы….
Да без проблем! Утренний воздух, пропитанный влагой, заклубился над пепелищем, оседая снегом и кусочками льда.
Горячий пепел зашипел рассерженной кошкой и затих. Мужчины, вооружившись валявшимися поблизости вилами и лопатой, разгребли тлеющие угли, прокладывая дорогу к лазу. Крышка подпола была обита металлом и совершенно не пострадала. Только сильно нагрелась от огня. Пришлось мне хорошенько её проморозить.
Мужчины забрались в лаз, оставив меня снаружи следить за тем, чтобы пламя не приближалось ближе. Вернулись они быстро и поставили у моих ног небольшой сундучок, судя по тому, что несли они его вдвоём, был он довольно увесистым.
Вскоре около меня стояли три сундучка и большая деревянная шкатулка. На всех на них висели замки.
– Сомневаюсь, что нам удастся получить от них ключи, - призадумался Михайло.
– Так сбейте замки, делов-то!
– посоветовала я, благо, опыт в этих делах у меня уже был.
Михайло с уважением глянул на меня и, замахнувшись лопатой, ударил по первому, самому тяжёлому сундуку. Откинув крышку, мы все склонились, рассматривая его содержимое.
Сундук до краёв был набит монетами малого и среднего достоинства. Во втором сундуке были более крупные монеты, и он был наполнен едва ли до половины. А вот в самом лёгком сундуке обнаружили целый ворох бумаг.
– Потом посмотрю, - Светлов сгрёб все бумаги в свою сумку.
В шкатулке обнаружились украшения. Женские, мужские, дорогие перстни с камнями и обычные серебряные брошки - чего тут только ни было! Всё это загрузили в нашу карету.
Корчмаря взвалили поперёк седла коня Светлова, а сам он решил ехать с нами в карете, уж очень ему не терпелось рассмотреть бумаги из сундука.
Михайло вёл на поводу коня со связанным корчмарём, а мы ехали следом. Уже совсем рассвело, люди в обозе теперь волнуются, что нас так долго нет.
Светлов, отодвинув шторку, сел ближе к окну, перебирая изъятые бумаги. Прочитав первую, он намеревался убрать её назад в сумку, но я требовательно протянула руку. Димитрий глянул на меня, на документ, вздохнул и молча передал мне листок бумаги, исписанный мелким неровным почерком.
Чего тут только ни было! Должников у корчмаря набралось предостаточно. Среди бумаг попались документы на недвижимость в знакомом мне хуторе, и на домик в том самом городе, куда мы направляемся. Помимо расписок и купчих попадались среди бумаг скрупулёзно записанные чужие секреты. У пьяного человека язык развязывается и он может сболтнуть лишнего, вот корчмарь и записывал всё то, что «сболтнули» в стенах его корчмы. Похоже, он и шантажом не гнушался!