Хозяйка старой усадьбы
Шрифт:
Брачный контракт и закладные на моё наследство отправились к важным документам в ящик стола, который я сразу же закрыла на ключ.
Остальные расписки сгребла в соседний ящик. С ними ещё предстоит разобраться.
Теперь письма. Бегло просмотрела конверты. Почти все они написаны на имя моей матери и датированы годами, когда она ещё была жива. Среди них попадались пригласительные карточки, похожие на открытки, с приглашениями в гости и даже на балы.
Балы! Здесь бывают балы. Ну, да! Нужно же людям как-то развлекаться. Кино ещё не придумали. Наверное, есть театры или концертные залы, чем ещё развлекали себя люди в далёком прошлом, когда ни телевизоров, ни компьютеров в помине не было?
Письма тоже отправились в ящик стола. Возможно, когда-нибудь, я просмотрю их внимательнее, а сейчас у меня есть дело поважнее.
Отыскала по годам последнюю амбарную книгу. Нужно разобраться, чем жило поместье.
Судя по всему, вернувшись с войны, барон ещё как-то пытался вести учет, но делал он это бессистемно, путано, и года два наза вообще забросил это дело.
Перед этим записи велись аккуратным женским почерком. Думаю, это нянюшка записывала всё происходящее, помимо приходов-расходов, она кропотливо писала, кто родился, кто умер, кто покинул усадьбу, кто прибыл. Отчеты старост деревень, получаемый с них оброк. К тому времени оставалось уже семь деревень. Две были разрушены войной.
Деревни разрушены, а земли то остались? Обязательно нужно уточнить этот вопрос!
И вообще, пора уже всё записывать. Отложив амбарную книгу, принялась за поиски чистой тетради. Несколько таких я нашла на полке. Теперь нужно понять, чем здесь пишут.
Пришлось потратить немного времени на поиски писчих принадлежностей. В столе я ещё ранее обнаружила несколько металлических палочек с заострёнными концами. Одна беда, они были цельными. Не было отверстия для чернил, не было стержня или грифеля. Я бы ещё долго ломала голову, пока не догадалась провести одной такой палочкой по бумаге.
На листе остался тёмно серый след. Да это карандаш! Судя по всему, серебряный.
Теперь я могла записывать свои мысли, вопросы, и пора возобновить записи в амбарной книге. Вот, прямо, сейчас!
Точной сегодняшней даты я не знала, поэтому написала только год. Первой записью стало:
– Вернулась в поместье.
Рука сама вывела привычную роспись под этой записью. Радует, что я умею писать, не хотелось бы обучаться этому заново.
Отложив в сторону серебряный карандаш, вернулась к записи, которую просматривала перед этим, долистала в обратную сторону до времени, когда ещё поместьем управлял супруг нянюшки.
Записи были сделаны твердой мужской рукой и радовали цифрами прихода. Поместье поставляло на рынок огромное количество шерсти. Помимо этого, на рынок отправлялось заготовленное сырье стахиса. Это, кажется, то самое, чем окрашивают шерсть?
Рыба, сыры, колбасы - что только ни производилось в поместье.
Отдельной статьёй шел учет продажи трифилия - четырёхлистного клевера, из которого изготавливали заготовки почти всех известных зелий.
Ещё одной, самой большой, статьёй дохода было изготовление глиняных изделий. В одной из деревень было налажено производство тех самых труб для водопровода и других глиняных вещей, вплоть до обычной посуды.
«Горшечное» - вывела я название деревни, поставив жирный знак вопроса. Это название я не встретила среди проданных деревень. Если мне сильно повезёт и глиняный карьер все ещё находится на территории поместья, это будет настоящей удачей.
Записи о продаже рыбы натолкнули меня на мысль, что было бы неплохо съездить в Озёрное. Других водоёмов на карте я не наблюдала, значит, рыба привозилась именно, оттуда. И это будет то, чем я займусь завтра с утра.
Незаметно пролетел день, за окном сгущались сумерки, и мне становилось всё труднее читать лежащие передо мной записи. Несса уже дважды прибегала звать меня на ужин, но я отмахивалась:
– Позже.
Пока за мной самолично не пришла нянюшка и не погнала в столовую.
Только встав из-за письменного стола, поняла, как затекла спина и то самое место, на котором я сидела. Определённо, с этой неудобной мебелью нужно что-то делать!
За ужином я объявила, что поутру собираюсь в Озёрное. Нянюшка, конечно же, поедет со мной. К ней все уже привыкли, как представителю какой-никакой власти.
Ужин был вкусным, но однообразным. Мина -отличная кухарка, но даже ей приходится изворачиваться, чтобы прокормить нас при минимуме продуктов.
Поблагодарила её за ужин, на что эта добрая женщина ответила:
– Да на здоровьичко! Я вам обед с собой в дорогу соберу, до Озерного-то далече, изголодаетесь.
Ещё раз поблагодарила её за заботу, и отправилась в свою комнату. По дороге захватила масляную лампу, так и стоявшую никем не замеченной на каминной полке в большой гостиной. Почитаю перед сном. У меня даже книга под подушкой припасена. Свод местных законов.
По пути заглянула справиться о самочувствии барона. Батюшка всё так же лежал на диване, но выглядел он намного лучше. Видимо, несколько дней без алкоголя пошли ему на пользу, если это можно сказать о его положении.
На посту, рядом с диваном, сидели Несса и Саний. Отправила их отдыхать, время-то позднее. Думаю, кризис в состоянии барона уже позади, и нет надобности сидеть у его тела круглосуточно, достаточно время от времени проверять, как он.
Саний отсалютовал мне мечом, с которым он теперь не расставался. Заметила, что сегодня на нём новая рубашка и штанишки. Парнишка уже не выглядел оборванцем, как прежде. Выглядел он вполне довольным жизнью, только худенький очень. Ничего, вот куплю корову, будет пить парное молоко, глядишь, и щёчки появятся!
Когда дети вышли из комнаты, я подошла ближе к дивану, всматриваясь в лицо лежащего передо мной мужчины.
Почему? Почему он так с родной дочерью? Чем ему не угодила беззащитная малышка?
Я смотрела на него и не находила ответа. Резко развернувшись, вышла из комнаты. Видят Боги, несмотря ни на что, я сделаю всё, чтобы он пришёл в себя, а там, дальше будет видно, только, я не собираюсь быть безвольной игрушкой в его руках. Не тот у меня характер! Будет большой сюрприз для папеньки!