Хозяйка Талеи
Шрифт:
На седьмой отряд свернул на слегка заросшую проселочную дорогу и встал на привал. Да мало ли таких отрядов…
Селеста являлась сторонницей твердой власти, причем во всех своих ипостасях. Как немертвая, она предпочитала точно знать, с какой стороны может ей угрожать опасность. Стражники, наемные воины феодалов, конкуренты из преступных сообществ, спорадически появляющиеся интересы «соратников» из Тайной стражи — вот и весь короткий список тех проблем, с которым может столкнуться вампир в мирное время. Если создать достаточно плотную сеть осведомителей и не наглеть на охоте, оставляя за спиной трупы, то существовать можно с достаточным комфортом. На войне сложней, пусть и кажется на первый взгляд обратное. Количество людей с оружием, причем готовых это оружие применить, возрастает в геометрической прогрессии; введение комендантского часа заставляет гражданских не веселиться на улицах или в уютных
С определенной долей цинизма опутавшую Талею и ряд сопредельных государств сеть общин восставших можно было считать криминальным кланом — мощной структурой, имеющей связи практически во всех слоях общества, занимающейся противоправной деятельностью и зачастую игнорирующей закон. В качестве главы такого клана Селеста тоже любила стабильность. Да, смутное время предоставляет массу возможностей для обогащения, но обогащение никогда не являлось целью Ночной Хозяйки — ее интересовало выживание. Свое и своих близких. С ее точки зрения, куда удобнее иметь дело с одним намертво прикормленным чиновником, от которого не приходится ждать предательства, чем с десятком последовательно сменяющих друг друга новичков, совершенно непредсказуемых и потому опасных. Точнее говоря, предательства следует ждать всегда, однако этот неизбежный риск можно и нужно сводить к минимуму.
И наконец, в ипостаси государственного служащего Селеста опять-таки предпочитала твердую руку. Стабильно работающая бюрократическая машина даровала ей массу возможностей. Некоторые вопросы, связанные с воспитанием новичков или проведением различного рода деликатных операций, не решались или решались за очень большие деньги. Зато масса дверей открывалась, стоило предъявить соответствующий приказ с печатью и за подписью, скажем, второго советника министра Левых Покоев. К сожалению, в период ослабления центральной власти подобные бумажки штамповались почем зря и прежней силы и влияния не имели.
Как сейчас, например.
«Абсолютная монархия как форма правления имеет слишком много недостатков. В первую очередь она целиком ориентирована на личность правителя. Если на троне сидит гений, то дела идут прекрасно, но когда зеркало и меч принимает кто-то наподобие нашего Иррана… Черта с два меня прислали бы сюда при его отце!»
Испытываемая злость не мешала вампирессе неслышно скользить по деревне. Мысли и эмоции давно отошли на задний план, оставив вместо себя пустоту. Люди, научившие Селесту правильно держать оружие, раз за разом повторяли, что в бою всегда нужна полная концентрация, и за прошедшие триста лет она убедилась в их правоте. Небрежность приводит в могилу, а враг не бывает безопасным.
Тем более если он тоже принадлежит к нежити.
Костеройки получили свое название за внешний вид и подземный образ жизни. Быстрые, гибкие, обладающие неплохим разумом, они предпочитали охотиться на детей или одиноких путников, застигнутых ночью вдали от поселений. Селесте они напоминали выпотрошенных змей с отрубленной головой и содранной кожей. После того как жертва попадала между «ребер», поймавшая ее хищница зарывалась в землю, где и переваривала добычу в течение примерно трех-четырех дней, попутно формируя зародыш еще одной костеройки. Чем больше людей — хотя не брезговала она и животными — съедала нежить, тем больше потомства она порождала и тем сильнее, быстрее, опытнее становилась.
Местные феодалы предпочитали проводить время в столице, развлекаясь со сверстниками и мало заботясь о жизни крестьян. Свои обязанности они свалили на управляющего, тоже не слишком трудолюбивого. Поэтому сколько костеройка охотилась на прилегающей дороге, сказать сложно. Периодически регулярные разъезды стражников или купеческие охранники уничтожали молодняк, о чем свидетельствуют записи о выданных наградах в канцелярии наместника, но как долго в здешних местах обитает матка, выяснить не удалось. Может, тридцать лет, может, больше. Как бы то ни было, с недавних пор купцы и простой люд предпочитали пользоваться расположенным южнее торговым трактом, и количество добываемой пищи резко сократилось. Нежить была вынуждена искать новые источники еды. Прежде она не решалась появляться возле деревни, куцым своим умишком понимая исходящую от поселения угрозу, но голод заставил ее утратить осторожность.
После пропажи второго человека крестьяне сообщили управляющему. Управляющий бумагу проигнорировал. После исчезновения четвертого — обратились к местному начальнику стражи, пославшему небольшой отряд прочесать окрестности. Спустя неделю жители заметили молодую костеройку во время охоты и закололи ее вилами, увеличив список жертв до семи, но успокоившись насчет своего будущего. После того как матка утащила девятого человека, деревня опустела.
На уход крепостных управляющий отреагировал быстро. Первым делом он передал приметы беглецов страже, в чью обязанность входила проверка подорожных и поиск разного рода преступников — в том числе ушедших от хозяина крестьян. Дальше управляющий накатал слезное письмо своему господину, жалуясь на недород, кару богов и наместника Сына Моря в провинции, плохо исполняющего свои обязанности, вследствие чего нежить расплодилась сверх меры и всяческого разумения. Получив сие сообщение, находящийся в столице дворянин отправился к своему другу, такому же лоботрясу, только сыну министра Красных Шапок, и попросил поспособствовать решению проблемы. Сынок возбудился и, раз уж деревенька находится относительно недалеко, предложил отправиться на охоту. Затея была с восторгом встречена сложившейся компанией «золотой молодежи», однако о ней не вовремя прознал папа и принял соответствующие меры — великовозрастного балбеса запер дома, а о происшествии сообщил хорошим знакомым из Тайной службы. Естественно, словам чиновника такого уровня уделили особое внимание. И послали самое совершенное, самое безотказное свое орудие, которое гарантированно устранит проблему: Селесту.
«Здесь нужна не я, а хороший отряд ловцов, — с легким раздражением думала вампиресса, осматривая очередной двор. — С сетями, капканами, приманками, манком и прочим охотничьим инструментарием. Хотя в первую очередь следовало бы, как раньше, отобрать деревню в казну, местных стражников отправить служить на границу, а управляющего отдать под следствие. Донос, что ли, накатать? Толку-то».
Сделав еще пару шагов, Селеста остановилась. Костеройки ориентировались в пространстве, воспринимая вибрации почвы, причем исследователи Академии оценивали их чувствительность очень высоко. Двигалась ночная охотница легко — намного тише, чем самый подготовленный человек, — однако напасть на нежить неожиданно она не сможет при всем желании. Зато и костеройка не имеет шансов незаметно подобраться к старому вампиру. Восставшие с первой минуты нового существования превосходили смертных в силе, ловкости, тонкости слуха, и со временем их способности возрастали. Пропорционально частоте использования и целеустремленности неофита. Селеста с первых дней после-жизни стремилась совершенствоваться, изучала воинское ремесло и немногую оставшуюся магию, по крупицам собирала сведения о своих новых возможностях, нежно лелея каждую полученную частичку знания, — и теперь считалась сильнейшей. Причем совершенствоваться она предпочитала в такой непростой области, как человеческая душа…
Способность ощущать присутствие любых живых и не очень живых существ стала приятным бонусом к избранной специализации. Побочная ветвь, обратить на которую самое пристальное внимание мешала одна лишь вечная нехватка времени.
Сейчас вампиресса точно чувствовала, что тварь затаилась в десяти метрах впереди. Земля не могла скрыть рваной ауры нежити, так же как не до конца скрывала сладковатый запах гнили, исходящий от тела. Проблема заключалась в том, что бить сквозь полуметровый слой слежавшейся почвы достаточно сложно, и если первый удар окажется слабым, то тварь уйдет на глубину. Выкопанные ею подземные ходы пронизывали деревню, словно сплетенная трудолюбивым пауком паутина, — есть где отсидеться. Оставайся Селеста человеком с теплой кровью, можно было бы подманить костеройку, но на немертвую та не отреагирует и в лучшем случае попытается спрятаться. Ввязываться в заведомо проигрышную схватку тварь не станет.
Меч или копье отпадают, остается магия. Селеста слегка прищурилась, не осмелившись на большее проявление недовольства, — магия крови, доступная восставшим, требовала немалых энергозатрат. Придется после боя восполнить потери от одного из оставшихся на биваке сопровождающих, хотя она рассчитывала сегодня ни из кого не пить. Нельзя поддаваться Жажде. Видать, не судьба. Восставшая закрыла глаза, сосредоточиваясь, и принялась за привычную работу.
Сознание расширилось, становясь слишком большим и легким для материального тела, переходя на иной уровень восприятия мира и пронизывающих его энергий. Сейчас Селеста казалась себе стоящей посреди густого серого тумана, единственными цветными пятнами в котором являлись ауры многочисленных живых существ. Черно-алая с зеленоватыми пятнами гнили костеройка сразу привлекала внимание, резко выделяясь на слабом зеленом фоне насекомых и растений. Немертвая потянулась к ней тонкими нитями ментальных щупов, поневоле вспоминая свои первые попытки в области контроля сознания. Как же мало она тогда умела… Простейший гипноз казался вершиной мастерства, а первый переход на сумеречное зрение едва не закончился сумасшествием. Разве могла она предположить, что когда-нибудь сумеет подчинять куцые умишки проклятых тварей и ставить их себе на службу? Или просто прикажет выползти на поверхность и замереть.