Хозяйка Талеи
Шрифт:
— Но ты еще можешь исправить совершенные ошибки, Ирхаим, — не отрывая взгляда от погруженного в транс смертного, ласковым, завораживающим голосом продолжила Селеста. — Ты можешь вернуть себе милость Морвана. Ты ведь хочешь этого?
Толпа внизу чутко прислушивалась, боясь пропустить малейшую деталь происходящего. Хотя восставшая сосредоточилась на подавлении мага, окружающим тоже досталось — как от ментальных отголосков, так и просто благодаря чарующим, правильно модулированным звукам. Краем глаза видела она приоткрытые рты фанатиков и глаза, переставшие моргать.
— Да…
Толпа
— Ты готов принести ему великую жертву?
— Да…
— Возьми нож, Ирхаим. Тебе дарована великая честь!
Сейчас главное — не потерять контакта. До этого мгновения все шло прекрасно, но бороться с инстинктом самосохранения чрезвычайно тяжело. Нельзя, к примеру, предлагать человеку убить себя, есть тысяча других мелочей, которые тоже следует учитывать. Даже с учетом подготовки, выбранного времени, заранее подобранных ключей к амулетам противника и поддержки со стороны подчиненной толпы справиться с чародеем — дело нелегкое.
— Возьмись за рукоятку обеими руками и направь ее от себя, Ирхаим. Хорошо. Теперь потяни на себя, сильно. — Фанатики издали какой-то звук, здорово напоминающий стон экстаза, но Селеста еще не закончила. — Достань сердце из разреза… Достань великий дар нашему господину! Вот так, молодец…
Смертный стоял, держа сердце в вытянутой руке. Внизу бесновались одурманенные люди, жадно подставляя руки и — немногие счастливчики — рты под стекающие с возвышения капли крови. Восставшая слегка отступила, стараясь отдалиться от манящего запаха. Короткое противостояние вымотало ее сильнее, чем многочасовая схватка с вооруженным противником. К сожалению, требовалось закрепить успех.
— Узрите, слуги великого господина! — Она выхватила сердце и бросила его вниз; в толпе немедленно началась давка. Ирхаим упал, но он ее больше не интересовал. — Верный слуга искупил свою вину! Отныне благословлены вы Морваном и объяты его лаской!
Все. Осталось представить Хатсу в качестве нового руководителя секты — и можно тихо уходить. От недавнего ощущения наполненности силой не осталось и следа, голод с каждой секундой терзал сильнее и сильнее. Ей срочно требовалась кровь, и если она не покормится… Надо держаться.
Надо!
Следующие две недели и для Селесты, и для Латама прошли в бешеной рутине однообразных действий. Вычленить наиболее влиятельные фигуры среди борющихся за власть группировок, составить на них досье, определить круг интересов. Привлечь внимание, используя свое двойственное положение предводителей восставших и офицеров талейской разведки. Назначить время встречи, провести переговоры, нащупать общие позиции, обещать поддержку деньгами, информацией или оружием. Хлопотно и скучно. Число человеческих реакций ограничено: имея за спиной хотя бы полвека опыта, узнать, чего на самом деле добивается оппонент, не составляет труда.
Картина вырисовывалась достаточно простая и оптимистичная. Нобили Барди (хотя какие из них нобили? Потомки удачливых вожаков, в лучшем случае связанные кровными узами со средними слоями дворянства соседней Талеи: ни приличного образования, ни родового дара, манер достойных — и тех нет) еще не воевали между собой, но уже активно вербовали наемников. Окончательно передраться им мешало наличие формального правителя. Старый бездетный князь Фох, хоть и утратил большую часть здоровья и влияния, по-прежнему обладал нешуточными военными ресурсами. Он мог при необходимости доставить немало неприятностей излишне активным подданным, хотя бы провозгласив официального наследника. Однако пока что он этого не сделал, тем самым сохраняя видимость мира и вынуждая претендентов на венец искать союзников в самых разных местах. С одним из них Селеста уже встретилась и осталась переговорами довольна. Если Мессе выполнит хотя бы половину взятых на себя обязательств, то позиции восставших в стране значительно укрепятся и здесь можно будет создавать нормальную, полноценную общину. Этот Хатсу выглядит перспективным кандидатом на роль ее главы, но в помощники ему следует назначить кого-то своего…
В то же время логика требовала не складывать все яйца в одну корзину. Граф Мессе, безусловно, являлся харизматичным лидером и талантливым правителем, но другие кандидаты на престол тоже имели немалые шансы на победу. Как минимум двоих следовало учитывать в качестве потенциальных победителей. Один слишком плотно связан с храмом Огня, зато второй никогда не проявлял особого религиозного рвения, и с ним нужно попробовать установить связь. Для начала — просто побеседовать. Некоторые действия в этом направлении предприняты, но пока свита не очень охотно идет на контакт.
Размышления восставшей прервало знакомое чувство, похожее на легкое прикосновение к затылку. По крайней мере, так она всегда воспринимала чужие вызовы. Селеста слегка встревожилась. Вставая со стула, она невольно подумала, что Медея — а она узнала присущий подруге узор мыслей — не стала бы пытаться поговорить с ней без крайней нужды. Магия позволяла общаться на дальних расстояниях, но ритуалы требовали больших затрат силы, из-за чего намного проще, дешевле да и надежнее было послать с письмом голубя или гонца. К разговору через зеркала прибегали в особых, срочных случаях.
На самом деле зеркала для передачи мыслей не требовалось. Просто гладкая блестящая поверхность позволяла легче сосредоточиться, настроиться, сконцентрироваться на правильном образе действий. Поэтому даже Селеста, обоснованно числящая себя одной из лучших в области работы с сознанием, предпочитала использовать инструменты для облегчения себе жизни. Тем более теперь — после показательной расправы над Ирхаимом, стоившей ей немалых усилий. Все-таки покойный маг был необычайно одарен. Даже жаль…
Немертвая достала из ларца небольшое, безумно дорогое по нынешним меркам зеркальце, положила его на стол, заглянула в глаза собственному отражению и расслабилась. В то же мгновение сообщение, посылаемое Медеей из Талеи, проникло в ее сознание. Не было разговоров, приветствий, извинений за несвоевременное беспокойство — только голая, чистая информация, заставившая Селесту застыть в мертвой неподвижности. Ей потребовалось десять минут, чтобы оценить неприятную весть. Затем вампиресса убрала зеркальце и откинулась в кресле.