Хозяйка Талеи
Шрифт:
Короткий выдох для концентрации. Руки плотно обхватывают голову смертного. Зрачки у него закатились, но это не мешает — физический контакт куда важнее. С нежитью работать на порядок легче, она не сопротивляется, не то что люди. Мысли, память, чувства — что может быть важнее? Что еще защищают с таким бешенством? Сознание обращается в узкий клинок, в иглу, призванную пробить созданную природой защиту. С объектом повезло. Амулеты с него сняли, от печати-татуировки он отказался, медитациями и тренировками себя не изнурял. Слабая воля. Да! Есть червоточина! Еще одна! Зависть, трусость, гордыня, тщеславие — эмоции делают человека сильнее, и они же его ослабляют.
Темные чувства приводят во Тьму. Подтачивают внутреннее равновесие, расшатывают баланс, оставляют трещины и каверны в защищающей сознание скорлупе, отравляют разум. Любимый инструмент чтеца мыслей, безотказный в своей простоте.
Маги утверждали, что внутренний мир каждого человека индивидуален и не похож на другие. Селеста не спорила, но всегда видела одно и то же: светло-серые коридоры, до потолка заполненные мутной водой, и яркие образы, возникающие в боковых проходах. Первая женщина, ругань отца, грозный канцлер, выражающий неудовольствие… Словно огромная змея, она скользила от воспоминания к воспоминанию, выискивая наиболее лакомые куски, и проглатывала добычу, не пытаясь осмыслить. Потом будет разбираться. Забрала бы всю память, да только это невозможно — даже трехлетний ребенок помнит неимоверно много, что уж говорить про взрослого. Остается так, не влезая в подсознание, забирать самое явное, яркое. Жаль. Из полузабытых скучных бесед иногда узнаешь больше, чем из жаркого спора, в пылу которого соперники перестают сдерживаться и кидаются фактами.
Двигаться становилось труднее, вода с каждым проглоченным образом обретала большую плотность. Еще не предел, но пора заканчивать. Она и так взяла неожиданно много, просматривать украденные воспоминания предстоит не один день. Голова наверняка станет болеть. Все, последний кусок — разговор с важным чиновником в коридоре королевского дворца, где Селеста прежде не бывала и надеялась никогда не появляться. Можно уходить. Раньше, в самом начале экспериментов с чужим сознанием, она искала точку входа, возвращалась к тому условному месту, где вошла в память объекта. Со временем мастерство выросло, теперь ей достаточно пожелать — и она окажется возле выхода. В будущем, если не прекратит заниматься, научится покидать чужой разум из любого места, не оставляя следов. По крайней мере, так обещают скопированные из академической библиотеки трактаты, да и Гарреш уверял.
На короткое мгновение она потеряла ориентацию и пошатнулась. Мгновенно чужие сильные руки поддержали госпожу, затем рывком, острой вспышкой, чувства вернулись, и она ощутила себя стоящей на ногах. Голова смертного по-прежнему была зажата между ее ладонями, на лице ни единой эмоции или мысли. Пустота. Разум, возможно, еще не разрушился окончательно, но связь с организмом уже потеряна. Личность Лаара исчезла, следом за ней скоро погибнет и тело.
— Время?
— Прошел час. — Латам подал госпоже кубок с вином. В горле пересохло, голос походил на воронье карканье. — Мы укладываемся в график. В доме тихо, подозрительных шевелений на улице или в катакомбах не замечено.
Селеста отставила кубок, вытащила из кармашка на поясе флакончик и торопливо выпила содержимое. Голова раскалывалась от боли. Откат от применения сильных способностей, равно как и любое повреждение, полученное магическим путем, переживалось восставшими намного острее, чем нанесенная сталью рана.
— Тогда заканчивай здесь — и уходим.
— Да, мессена, — кивнул рыцарь и тут же принялся отдавать приказания: — Реджи, останешься со мной. Остальные — проводите госпожу на первый этаж.
Селеста отлипла от стола и, еле заметно пошатываясь, пошла к ведущей вниз лестнице. Латам здесь прекрасно справится и без нее. И ритуал проклятия души павшего врага проведет по всем канонам, затерев большую часть эманаций от действий госпожи. И покроет пол узором из нужных рун, что за считаные часы очистят помещение от остаточных следов пребывания нежити. Вонзит тонкую спицу в еще живое тело там, где полагается, чтобы жертва мучилась часами от нестерпимой боли и умерла не сразу. По крайней мере, именно так посчитают следователи.
Ночь удалась. Теперь бы только до дома добраться.
Отношения Медеи и Хастина изобиловали таким количеством одним им понятных нюансов и подводных камней, что посторонние в них старались не вмешиваться. Не всегда очевидно, ссорятся двое старейшин или мило воркуют. Однако в данный момент, кажется, колдун и певица были настроены мирно и ругаться не спешили, поэтому Латам предпочел остаться и послушать.
— Нет, дорогая, найти убийц следователи Сына Моря не смогут. — Хастин даже заулыбался от вопроса. — Вычислить, возможно, сумеют, но доказательств у них нет и не появится. Поблагодари мессена Латама за проведенный обряд.
— Справедливости ради должен сказать, — счел нужным уточнить рыцарь, — что старые семьи знакомы с ритуалами, позволяющими перешибить наложенный мной замок. Однако сомневаюсь, что они пожелают вмешаться.
Чернокнижник подтверждающе кивнул:
— Большинство глав благородных домов помнят Динира Великого, кое-кто даже был рожден до Чумы. Назначение и, что куда более важно, поведение выскочки на одном из важнейших постов в государстве они воспринимают как оскорбление собственной чести. Искать убийцу Лаара они не станут.
— Но при желании могли бы, — тихо, для себя уточнила Медея.
— Разумеется. Почувствовать след восставших довольно просто, если знать как.
— Ты имеешь в виду храмовую магию?
— Не только. Помимо обращения к родовому эгрегору, о чем мы только что говорили, существует несколько школ работы с отпечатками информации. Во-первых, чистая сверхчувствительность. Сильный сканер уровня госпожи Селесты или настоящего подвижника, достигшего святости, способен уловить отголоски спрятанных под печатью воспоминаний. Таких мало, очень мало, их личности скрывают и без острой необходимости стараются к делам не привлекать. Во-вторых, мастера истинного Света и истинной Тьмы владеют странными методиками, о которых мы практически ничего не знаем. Того же Гарреша, подозреваю, нам обмануть не удалось бы. Храмы ведут исследования в данной области, но однозначных успехов у них нет. Дальше, следует помнить о персонале Академии, столь же скрытном, сколь и опытном. Никогда не знаешь, на что в действительности способен тот же мэтр Тайран. И наконец, благословленные.
— С ними-то что? — удивилась Медея. — Они же утратили власть над стихиями.
— Да, но не способность общаться с воплощениями стихий. Тот же Сын Моря, к примеру, мог бы воззвать к воде и спросить, кто в конкретное время находился в конкретном месте, то есть в кабинете Лаара, и получить ответ. Другое дело, что сам он этого не сделает — ну, ты же помнишь про его специфическое мировоззрение, — а близких родичей он сослал в Цонне.
— Значит, обвинения нам не грозят, — удовлетворенно подвела черту под рассуждениями любовника и соперника Медея. — Хвала Тьме! У меня сейчас и так хватает проблем.