Хозяйка замка Ёдо

Иноуэ Ясуси

Атя сообщила, что в замке Оцу уже сожжены призамковые посады, лавки купцов, усадьбы вассалов и на их месте возведены частоколы, вокруг выставлены военные посты и приняты все меры предосторожности на случай осады. При этом с юга Оцу защищён лишь крепостной стеной да рвом, так что одного решительного штурма будет достаточно, чтобы замок пал.

В ночь на одиннадцатое число одиннадцатого месяца, сразу после возвращения Ати, совет западных сил в Осаке официально признал поведение Такацугу Кёгоку изменой и постановил начать осаду замка Оцу. Мотоясу Мори был назначен руководителем операции, Хидэканэ Мори — заместителем командующего. Семь осакских полков, несколько военачальников из провинции Ямато со своими самураями и подразделения,

прибывшие с острова Кюсю, — всего пятнадцать тысяч воинов — выступили к Оцу. Осакский замок в который раз погрузился в тишину.

Тятя ничего не знала о том, как идут дела в Оцу и что происходит на восточном фронте. В замке царило напряжённое ожидание. Мысли его обитателей были заняты не столько осадой неприметной крепости Оцу, сколько решающей битвой, которая не сегодня завтра должна была разразиться на востоке. Вестовые на взмыленных боевых конях один за другим влетали в ворота замка, но Тятя и её сын не покидали своих покоев.

В ночь на шестнадцатое число явился гонец с реляцией о взятии Оцу. Тятя услышала об этом из уст прислужницы и тотчас отправила посланника к Тэрумото Мори — впервые за долгое время она позаботилась справиться о положении дел на поле брани. Разумеется, прежде всего её волновала судьба Такацугу, но она поостереглась задать этот вопрос напрямую. Посланник вернулся с лаконичным ответом Тэрумото: госпожа Ёдо может быть спокойна, после кровопролитных боёв замок Оцу пятнадцатого числа был взят союзными войсками. О Такацугу — ни слова. Возможно, князь Тэрумото и сам ничего о нём не знал.

Тятя не спала до рассвета. «Такацугу конечно же погиб в сражении», — думала она, и сердце её замирало от жалости к кузену, чья короткая жизнь с самых ранних лет была посвящена отчаянной борьбе за восстановление былого могущества прославленного дома Кёгоку. Когда Нобунага Ода, загнанный в ловушку, вспорол себе живот Хоннодзи, Такацугу воспользовался случаем, чтобы напасть на вотчину Хидэёси в Нагахаме. Опять настало смутное время — теперь уже после смерти тайко, — и Такацугу повёл себя точно так же: предал своего господина, поднял руку на Хидэёри. Похоже, он взял за правило в периоды больших перемен выбирать неверный путь. Но только Тятя, она одна, знала, что толкает его на предательство. У них не было нужды в объяснениях — они понимали друг друга без слов. Громкое имя, увенчанные воинской славой, баснословно богатые и знатные предки стали причиной всех бед молодого самурая…

Наутро после беспокойной ночи Тятю разбудила прислужница и доложила о визите Тэрумото Мори. Тятя побледнела при мысли о том, что лишь серьёзное ухудшение ситуации на фронте могло привести к ней старого полководца в столь ранний час.

Тэрумото в полном боевом облачении устало вошёл в её покои и, не успев сесть, промолвил:

— Плохие вести, госпожа: наши войска разбиты при Сэкигахаре силами Токугава. Я получил реляцию полчаса назад.

— Когда состоялось сражение?

— В пятнадцатый день нынешней луны.

— Тогда же был взят замок Оцу?

— Верно. Что бы ни случилось, я буду защищать вас, госпожа, вас и молодого господина Хидэёри. Даже ценой собственной жизни. Вам не о чем беспокоиться, — попытался утешить её князь Мори.

— Мне уже не раз приходилось видеть, как пылают и рушатся замки, я сумею сохранить хладнокровие и теперь, — без тени иронии отозвалась Тятя.

Она отчётливо помнила языки пламени, уничтожившие Одани, не забыла пожар в Китаносё. Она привыкла терять близких. Её отец, мать, отчим, дядя были вынуждены покончить с собой. Она похоронила своего первенца. Тайко умер у неё на руках. Никого не осталось рядом с ней, и, если Такацугу тоже сложил голову на поле брани, зачем цепляться за жизнь?

Но есть ещё Хидэёри… Её Хидэёри должен жить! И она не имеет права умереть, пока не увидит его во главе страны, пока не приведёт его к власти. Тятя почувствовала, как в сердце безудержно закипает гнев, направленный против тех, кто был в ответе за поражение при Сэкигахаре. Эти люди проявили глупость и малодушие, они пренебрегли её советом, наделали ошибок и в итоге проиграли битву!

— Стало быть, скоро тут появится столько беглецов, что замок затрещит по швам. — На этот раз Тятя уже не смогла скрыть горькую иронию. Она дала понять, что аудиенция закончена, и Тэрумото Мори, бравый вояка, которому, по её мнению, не хватало утончённости, удалился.

С наступлением сумерек, как и предполагала Тятя, маленькими группами начали прибывать самураи, оставившие поле битвы. С верхнего яруса сторожевой башни она видела, как один за другим на подступах к замку загораются бивуачные костры — пораженцы привечали собратьев по несчастью. Ближайшие вассалы уже сообщили ей, что в стане западных сил произошёл раскол и завязался спор между партией полководцев, готовых идти до конца, призывающих окопаться в Осакском замке и сражаться до последнего, и партией благоразумных, склоняющихся к тому, чтобы сдаться Иэясу Токугаве. В осакском гарнизоне осталось ещё много самураев, и воины из разбитой армии продолжали прибывать. Тятя знала, что сопротивление возможно — Токугаве нелегко будет взять Осаку. Тайко лично руководил строительством этой уникальной крепости, она была неприступна. Но в отсутствие достойного предводителя, способного возглавить оборону, падение замка превращалось в вопрос нескольких дней. А от самых умных и влиятельных полководцев, таких как Мицунари Исида и Ёсицугу Отани, не было никаких вестей.

Вечером восемнадцатого числа Тятя услышала от одного из ближайших вассалов, что во время осады Оцу Такацугу удалось бежать и теперь он скрывается на горе Коя. По всей видимости, правитель Оцу взял ответственность за уничтожение замка на себя и выбрал добровольное изгнание, удалившись в один из буддийский монастырей.

Когда выяснилось, что её кузен жив, все скорбные размышления о его судьбе и воспоминания о днях молодости показались Тяте смехотворными. В ней снова закипел гнев при мысли о том, что этот человек предал её и Хидэёри, заключив союз с Иэясу Токугавой.

— Вот ведь нетерпеливый! — фыркнула она. — Не мог подождать всего пару дней — тогда бы Иэясу непременно наградил его как героя!

Такацугу действительно повернулся спиной к победе, которая уже сама шла к нему в руки. Впрочем, если подумать, такое поведение было вполне в его духе.

Тятя спустилась в ночной сад. Полная луна, застывшая в самой серёдке неба, щедро изливала на землю свой серебристый свет. Тятя не знала, что принесёт ей новый день, но сердце её внезапно преисполнилось покоя. Странно было чувствовать такую безмятежность в мире, который вот-вот обрушится и погребёт тебя под обломками. Быть может, её сердце просто смирилось с тем, что судьба слишком часто бывает жестокой?..

Она вдруг задумалась о своих сёстрах Охацу и Когоо. Три княжны Асаи оказались в совершенно разном положении. Единственной, кому не приходилось бояться неопределённости будущего, единственной, чья жизнь не подвергалась непосредственной угрозе, была, пожалуй, Когоо, жена Хидэтады Токугавы, в тот момент пребывавшая в Эдо. Три года назад она родила дочь, и Тятя отправила ей по этому поводу благопожелательное письмо, но Когоо, по своему обыкновению, не ответила — такая уж она была.

Несколько дней прошли для Тяти в тревожном ожидании. Ей страшно было думать о том, что где-то продолжаются бои, она понимала, что необходимо узнать о переменах во внешнем мире, но не находила в себе сил — до того уютно и тихо было в её покоях, хотелось, чтобы это умиротворение осталось навсегда. Она не задавала вопросов даже ближайшим слугам. Пару дней в замке с утра до вечера царили шум и беготня, затем всё опять стихло — вероятно, за это время в Осаке собралось и выступило в поход очередное воинство.