Хозяйка жизни, или Вендетта по-русски
Шрифт:
У здания больницы вся стоянка была заставлена автомобилями разных марок, и Хохол, едва найдя место для парковки, фыркнул:
– Растет благосостояние граждан! Тачку воткнуть некуда!
Он заметно нервничал перед встречей с Мариной. В последний раз видел ее почти две недели назад.
Толкнув дверь палаты, Хохол замер – Коваль лежала, широко распахнув глаза, и смотрела в стену перед собой. Мышка не упала в обморок, как того опасался Женька, наоборот, она как-то сразу стала вдруг строгой, профессиональной, осмотрела все вокруг, чуть тронула пальцем повязку на лице Марины – та не пошевелилась,
– Мне бы как-то с лечащим переговорить…
Хохол послушно набрал номер и попросил Валерку выйти в холл. Они с Мышкой были знакомы, так что присутствия Женьки не требовалось.
Марина не отреагировала на звук закрывшейся двери, но, едва Женька сел рядом на стул, в глазах отразился испуг – она не узнала его в «маскарадном костюме».
– О господи, котенок, я и забыл! – Хохол сбросил парик и отклеил усы. – Это я, родная моя, я, Женька. Не узнала?
Он взял ее руку и прижался губами. Рука пахла больницей, лекарствами, еще чем-то чужим. Длинные ногти, покрытые черным лаком, казались неуместными здесь, в этой обстановке, на этих тонких руках, исхудавших так, что просвечивали вены.
– Котенок, ну, как ты тут? Посмотри на меня… – Он передвинулся так, чтобы попасть в поле ее зрения. – Мариш, ну хоть моргни, если видишь…
Синие глаза закрылись на секунду, а потом снова уставились на Хохла, и в углах он заметил блеснувшие слезы. Дотянувшись до тумбочки, Хохол взял лежавший там белый платок и осторожно промокнул влагу.
– Зачем ты плачешь? Все в порядке, я с тобой… Я тебе Мышку привел…
Он аккуратно снял повязку с ее лица, погладил кончиками пальцев по щеке. Кожа была прохладной, бледной, и Женька опять расстроился, что не может даже жалюзи на окне поднять, чтобы в палату хоть ненадолго заглянуло солнце, потому что кругом полно крыш, с которых отлично просматривается больница. Мало ли что…
В палату вошла Мышка, приблизившись к кровати, поправила одеяло и коснулась Марининой руки, лежавшей поверх.
– Что врач сказал? – нетерпеливо спросил Хохол, стараясь на время отделаться от подруги и остаться наедине с любимой женщиной.
– Сказал, что пока все на прежнем уровне, но ухудшений нет, и это главное. Я пойду, посижу в коридоре.
– Да, иди, спасибо.
Она упорхнула, оставив в палате аромат каких-то луговых цветов, а Хохол облегченно вздохнул:
– Ну, все, котенок, мы с тобой одни. Я так соскучился, родная моя, если бы ты только знала… Сейчас мы поедим, потом я тебя умою… – Говоря это, Женька готовился к не очень приятной процедуре кормления – с помощью большого шприца через стоявший в носу зонд Марине вливали бульон с протертым мясом, соки и все остальное.
Но это все-таки было лучше, чем постоянные капельницы с глюкозой и белками. Марина закрыла глаза и не открывала их до тех пор, пока Женька не прекратил вливать бульон и не убрал шприц.
– Все, родная, уже все… – Он поцеловал ее в щеку. – Я знаю, это неприятно, но ведь нужно как-то тебя кормить, иначе ты просто скоро исчезнешь. Совсем уже прозрачная стала. А ведь ты нам нужна здоровая, мы же тебя ждем, я и Егорка…
При упоминании о сыне Маринины глаза опять наполнились слезами, Хохол кинулся просить прощения, касаясь губами ее глаз, лба, щек.
– Родная моя, маленькая, я тебя прошу – не надо плакать…
Он пробыл в палате до самого вечера, пока Мышка не заставила его встать и отправиться домой. Сама же
Дома ждали. Во дворе гулял с Геной Егорка, то и дело поглядывал на ворота, и, когда в них влетел джип Хохла, мальчик припустил в сторону гаража. Гена едва успел поймать его:
– Куда? Под колеса?
Егор недовольно завопил, но с бывшим спецназовцем такие вещи не проходили, а потому мальчику пришлось закрыть рот. Хохол вылез из машины, бросил ключи охраннику на воротах и подошел к Гене, забирая у него Егора:
– Привет, мужик.
– Папа! – Егорка прижался щекой к Женькиной щеке. – Папуя…
– Подхалим! – прокомментировал Гена.
– Давно гуляете?
– Да вот няню проводили час назад и все бродим. «Папа, папа»! – передразнил Егорку охранник, и мальчик надул губы, отворачиваясь. – Слушай, Жека, тут к тебе парень приезжал, тот, что помог Марине Викторовне убийцу мента найти.
Хохол враз забыл об усталости и моральном опустошении, которое наваливалось всякий раз после посещения больницы. Сорокин! Значит, нарыл что-то на Реваза…
– Передал что-нибудь?
– Да, оставил на столе в кабинете Марины Викторовны папку, сказал, что ты в курсе.
– Да-да… Ну-ка, Егор, иди к дяде Гене. – Женька передал мальчика охраннику и бегом направился в дом, едва не сбив в прихожей с ног домработницу Дашу.
– Женя, ужинать будешь? – окликнула она, но Хохол только отмахнулся – ему было не до еды.
На столе лежала красная пластиковая папка. Женька с опаской открыл ее – это был первый отчет частного детектива Ивана Сорокина о проделанной работе. Проглядев первый лист, Хохол понял, где наверняка сможет найти Реваза.
Любимым местом отдыха отморозка и его команды был ночной клуб «Тропиканка» на восточной окраине города. Сказка, а не клуб – до ближайшего отделения милиции почти пять кварталов, пока доедут – ищи-свищи. Да и жилых домов рядом почти нет, так, сараюшки и двухэтажные бараки, населенные алкашами и наркоманами всех возрастов. Построить ночной клуб в этом месте мог только идиот. И таковой нашелся, за «крышу» платил Ревазу. Хотя – зачем «крыша» в таком гиблом месте? И неужели тамошние аборигены посещают ночные клубы? Однако это к делу не относилось, и теперь Хохлу предстояло разработать план по наказанию и уничтожению «народного мстителя». Он мог поручить это кому угодно из своих, тому же Матвею Комбарову. Да и любому из пацанов, за Наковальню они бы с Реваза шкуру тонкими ломтиками срезали. Но Женька хотел сделать все сам, причем громко и с помпой, чтобы легенда осталась. Хотя Марина вряд ли одобрила бы подобное…
– Ничего, котенок, я потом в церковь схожу, помолюсь и свечку поставлю, – пробормотал он, глядя на Маринину фотографию, которую поставил на стол после похорон. – Ты не бойся, я никогда не коснусь тебя кровавыми руками…
Он не спал всю ночь, курил в кухне, открыв настежь окно, пил чифир и думал, думал… Столько всего одновременно навалилось – завтра должен приехать какой-то черт, пожелавший купить «Империю», потом еще деваха из агентства недвижимости по поводу дома… и еще Реваз этот – быстрее бы его убрать и забыть, что он вообще был. Может, и правда поручить его Матвею? Комбар давно рвется наверх, так и лезет из модных джинсов, чтобы быть замеченным – так, может, вот он, его шанс?