Хозяйственная история графини Ретель-Бор, или Непросто графством управлять
Шрифт:
Построить небоскрёб? Запустит самолёт? Отправить людей в космос?
Эй! Ну-ка мозгами шевели лучше! Какие, к чёрту, небоскрёбы и самолёты? Надо что-то проще придумать и воплотить в жизнь, но такое, что повторить без моей помощи не смогли бы.
Голова сразу же идёт кругом от обилия мыслей и идей.
Но я также понимаю, что идеи идеями, но без команды они останутся пустышкой.
Первоочерёдно, мне нужно составить план всего того, что я реально смогу привнести в этот мир.
Потом, я соберу команду. Мне понадобится много людей. И не только тех, кто будет воплощать в жизнь мои идеи. Мне также необходима
Придумать всё просто. А вот реализовать, как и людей нужных найти – это крайне сложный вопрос.
Изабель Ретель-Бор
– Госпожа, ваш слуга более не имеет ран, – говорит мне целитель недовольным голосом.
Омар переступает с ноги на ногу и смотрит на носки своих башмаков.
– Хорошо, – киваю и говорю: – Благодарю вас за работу.
А потом возникает мысль, быть может, за эту услугу нужно целителю заплатить? Если нужно, то сколько? И где мне взять денег? Или он в принципе находится в штате и получает зарплату?
Память Изабель ничего не рассказывает и не подсказывает по этому поводу, потому как, снова повторюсь, девушку не интересовал замковый быт и то, как в принципе живут, точнее, будет сказано – существуют здесь люди.
А я не могу так, не знать, как всё устроено.
Ой, беда-а-а…
– Госпожа графиня, простите своего верного слугу, но могу я просить вас боле не вызывать меня на подобные случаи? – произносит целитель.
И звучит его просьба не вопросительно, а скорее утвердительно, будто он меня вежливо посылает с будущими приказами лечить здешних слуг.
Делаю лицо кирпичом. Хочу сначала сказать, что будет так, как я решу, но потом в голову приходит мысль всё свалить на гадского управляющего, и отвечаю целителю:
– Это уж не вам решать, милейший. Но ежели вас что-то не устраивает – милости прошу, ступайте и жалуйтесь моему управляющему. Быть может, он заинтересуется вашим крайне сложным и не терпящим отлагательств, вопросом, оторвётся от своих дел насущных, от игрищ и уделит вам своё драгоценное время и внимание.
По тому кислому выражению лица, которое появляется у целителя сразу после моего предложения, я понимаю, что управляющего боятся не только в замке.
И что в нём такого загадочно-устрашающего?
Быть может, он титул какой носит? Или имеет некие привилегии от самого монарха?
Ох, и нечисто как-то дело с этим малиновым типом с золотой челюстью. Но как бы выяснить всё и не попасться?
– Простите… Нет в том нужды беспокоить господина управляющего, – тушуется целитель. – Я не в упрёк вам сказал, госпожа графиня. Просто я удивлён вашей просьбой, потому как Омаров отец сам целитель, хоть и не имеет грамоты на использование дара своего. Но сына своего он бы поправил от этих скудных ран.
Отец Омара – целитель?
Что ещё за грамота? Это что-то наподобие диплома или разрешения на деятельность?
Ох, Изабель! Ну, вот на кой чёрт ты днями и ночами молитвы зубрила, а миром своим не интересовалась!
Нет, молитвы – это тоже хорошее дело. Я теперь знаю заковыристые славословия, которые сама бы вовек не запомнила. Есть такие в моей памяти, которые могут даже службу верную сослужить в каверзных ситуациях, спокойно имисмогу оправдать странности своего поведения. А некоторые в моей памяти и вовсе древние, и даже позабытые, но Изабель живо интересовалась и находила даже такие, как исихазм [2] и селиха [3] .
2
Исихазм – (от греч. – покой, безмолвие, отрешённость), мистич. течение в Византии. Понятие «Исихазма» включает два аспекта. В более общем смысле слова Исихазм – этико-аскетич. учение о пути человека к единению с богом через «очищение сердца» слезами и через сосредоточение сознания в себе самом.
3
Селиха – покаянная молитва, являющаяся, вероятно, наиболее древним элементом синагогальной поэзии, назыв. Пиют. Слово это производное от глагола «прощать», в этом значении оно особенно часто употребляется в Псалмах, a в Средние века оно получило значение молитвы прощении грехов и милости.
– Я знаю, – говорю спокойно. – Но это заняло бы время, а Омар нужен на кухне. И как вы сами сказали, отец его не имеет грамоты. Тогда Омару пришлось бы мучиться долго.
Целитель кланяется и вежливо произносит:
– Вы слишком добры к слугам своим недостойным, госпожа графиня.
– Инмарий нам поручил помогать ближнему своему и не проходить мимо того, кто чувствует боль и страдает, – отвечаю, ссылаясь на Бога.
На этом наши пикировки завершаются, и целитель уходит.
Киваю Омару и говорю:
– Возвращайся к своим делам. Выполняй поручения главного повара, не перечь ему, а свои идеи записывай… Кстати, ты умеешь читать и писать?
– Да, госпожа графиня. Я обучен грамоте, – отвечает юноша.
– Хорошо. Как вернёшься на кухню – сделай несчастный вид и не говори, что раны твои вылечены.
– Как скажете, госпожа.
Смотрю на парня и решаюсь спросить:
– Далеко отец твой живёт?
– Нет, госпожа графиня. В Виселках.
«Виселки» – деревня, до которой добираться часа три.
Хорошо хоть об этом Изабель знала.
– На днях навещу твоего отца, – огорошиваю Омара.
Тот вскидывает на меня испуганный взгляд и открывает в немом крике рот.
– Хочу потолковать, – успокаиваю его. – Пусть расскажет, почему грамоты нет. Совершил преступление какое, или причина в другом…
– Мой отец – честный человек, госпожа! – тут же вступается за родителя Омар. – Грамоту ему не пожаловали, потому как гильдии целителей не по нраву пришлись идеи моего отца.
Это уже любопытно.
– Вот об этом мы и поговорим с твоим отцом. А ты не переживай. Я только помочь хочу, – говорю Омару. – Всё, ступай и передай повару – хочу похлёбку из кролика с овощами. И готовить ты будешь. Пусть только кто другой попробует руки свои грязные в мою еду сунуть – оторву и сожрать заставлю.
Омар вдруг удивляется:
– Но кроль же – еда не для госпожи!
– У каждого свои недостатки, – отвечаю ему. – Всё, иди. Не люблю пустую болтовню.
Омар удаляется.
Я же возвращаюсь в свою опочивальню. Голова пухнет от мыслей и переживаний. Всё оказывается не так и радужно, как я изначально себе представила.