Храбр
Шрифт:
Тем более что на самом деле все с Ильей было не так.
5. Сага о Вещем Добрыне
По былинам записи XIX в., богатырь Илья – крестьянин. Родители Ильи – земледельцы, поднимающие новь, очищающие площадку от дубья-колодья под пашню. Исцеленный каликами, Илья первым делом идет в поле и быстро кончает начатую его отцом работу, а потом уже отправляется в Киев.
А вот былины старой записи не знают о крестьянском происхождении Ильи. Илья Муромец стал земледельцем позже, когда киевские «старины», после разгрома класса скоморохов-певцов, попали в крестьянскую среду. Этот вывод подкрепляется и тем, что получение Ильей силы богатырской излагается двояко. По одним былинам (наиболее известным сегодня), Илья получил силу от калик перехожих, а
Именно как богатырь крестьянского происхождения Илья прикреплен былинами к Мурому, т.е. к Ростово-Суздальской области. Но если обратиться к старым записям былин, найдется достаточно указаний на то, что такое приурочивание – плод позднейшего творчества. Когда вместе с колонизационным движением из Киева на северо-восток туда пришли киевские «старины», оригинальные наименования смешались с именами деятелей и названиями местностей в Ростово-Суздальской области.
Кмита Чернобыльский (XVI в.) называет Илью не Муромцем, а Муравленином, Эрих Лассота (XVI в.) – Моровлином; записи былин XVII в. – Мурович и Муровец; испанец Кастильо, посетивший Россию в конце XVIII в., – Ilia Muravitz, финские отголоски наших былин – Muurovitza. Все эти формы более древнего прозвища Ильи заставили исследователей пойти по двум направлениям: «лингвистическому» и «географическому». Первые сделали вывод, что Муравленин и т.п. – искаженное Мурманин, Урманин, и стали искать в биографии Ильи «варяжский след» (об этом ниже). Вторые обратились к изучению древнерусских названий городов и местностей. На Волыни нашлись Моровеск и Муравица. В Черниговской губернии село Моровск, соответствующее древнему городу Моровийску (был даже «Муравский шлях» – дорога от Куликова поля мимо Тулы, между реками Упой и Соловой, до Крыма). Неоднократно всплывал Карачев, лежавший на границе Черниговского и Новгород-Северского княжеств, переходивший из руки в руки и служивший для киевских князей базой в борьбе с половцами и Рязанью. Откуда такой интерес к Карачеву, мы уже говорили – Девятидубье и Соловьев перевоз (брод).
Но и привязка Ильи к Черниговской области стала, похоже, плодом творчества в эпоху, когда Русь была уже заметно раздроблена. Однако сам герой, охваченный идеей служения объединенной русской земле и ее великому князю, для тех времен не характерен. Такие образы должны возникать либо позже – в дни всеобщей ностальгии по могучей и единой Киевской Руси, – либо раньше, и тогда уж на реальном материале. Скорее всего, Илья как персонаж сформировался непосредственно в эпоху Владимира Святославича, когда придворные скоморохи, «бояны» или скальды из числа самих дружинников слагали «дружинные песни» о реальных подвигах реальных храбров.
Этот начальный период, пережитый «старинами» об Илье Муромце, неожиданным образом отражен в германской поэме «Ортнит» и норвежской «Тидрек-саге» (обе – XIII в.).
В поэме «Ортнит» один из героев – Ilias von Riuzen, русский князь Илья. Этот Илиас – дядя короля Ортнита по матери и его самый верный помощник. Он выбирает племяннику в супруги дочь сирийского короля, идет в поход за невестой, съездив предварительно на Русь попрощаться с женой, детьми и дружиной. Поход кончается успешно. Илиас в битве так разошелся, что Ортниту едва удалось сдержать его; из-за этого Ортнит чуть не рассорился с ним. Но когда Ортнит, утомленный битвой, попадает в беду, Илиас спешит на выручку и обращает неприятеля в бегство.
Это вам ничего не напоминает? Отношения между Ортнитом и Илиасом соответствуют отношениям Владимир–Добрыня. Степень родства передана точно. Как Илиас добывает Ортниту невесту, предварительно съездив на Русь проститься со своими, так Добрыня, вернувшись из Скандинавии, добывает Владимиру Рогнеду; как Илиас в битве сильно расходится, так Добрыня, добывая Рогнеду, жестоко расправляется с ее родными. Кстати, поход за невестой для князя – это сюжет былины, в которой деятельное участие принимает богатырь Добрыня (иногда Дунай).
Еще занятнее упоминание о древнем Илье в «Тидрек-саге». На Руси царствует Гертнит. У короля два сына, Озангтрикс и Владимир; есть третий сын – Илиас, но не от королевы, а от наложницы. Перед смертью Гертнит распределяет земли между сыновьями; Озангтрикс получает Villcinaland (по-видимому, страна лютичей-велетов); Илиас, который зовется в саге «великим воеводой и могучим бойцом», получает Грецию, а Владимир – область Pulinaland (земля полян) и титул короля всей Руси. Из эпизодов, о которых рассказывает «Тидрек-сага», любопытен следующий: король Гуналанда Аттила ведет войну с Владимиром и отнимает у него город Palteskia (Полоцк).
Сравним «Тидрек-сагу» с тем, что было на Руси. Князь Святослав, соответствующий Гертниту, еще при жизни распределил земли между сыновьями – Ярополком (Киевская область), Олегом (Древлянская область) и Владимиром (Новгородская область). Греция, фигурирующая в саге как часть Руси, может означать Болгарию, завоеванную Святославом, и ряд греческих колоний, принадлежавших русам. Эпизод с Полоцком – отголосок завоевания его Владимиром. Но интереснее всего память саги о наложнице. «Тидрек-сага» путает: там Владимир сын от королевы, а Илиас от наложницы, тогда как по русским летописям именно Владимир сын наложницы, братом которой был Добрыня, соответствующий по поэме «Ортнит» Илиасу.
Сопоставляя данные из поэмы «Ортнит» и «Тидрек-саги» с нашими летописями, можно заключить, что Илья западноевропейских поэм – не кто иной, как дядя Владимира, Добрыня.
Неожиданно, но довольно правдоподобно.
Откуда в скандинавскую «Тидрек-сагу» и германскую поэму «Ортнит» могли попасть факты из русской истории? Не вопрос. Сношения между Скандинавией и Древней Русью были очень тесными. Во-первых, торговля, непосредственная и транзитная. Во-вторых, вплоть до вокняжения Ярослава Мудрого в Киеве русами активно использовались скандинавские вспомогательные войска. Вернувшись домой, наемники должны были (если не обязаны) рассказывать о своих приключениях на Руси, о тех, у кого служили, о событиях, свидетелями и участниками которых они стали. Сказительская традиция у варягов была сильна, как нигде, и вообще, в уважающей себя варяжской дружине был штатный скальд [4] . А из скандинавских песен с «русским контентом» мог почерпать содержание и родственный скандинавскому германский эпос. Варяги, хорошо знавшие отношения в русских правящих кругах, просто не могли не знать Добрыни и его роли в жизни и княжении Владимира.
4
Функция скальда – отнюдь не только развлечение дружины на пиру. Во время ладейных походов скальд пел, задавая ритм гребцам.
Немаловажный момент: в поэме «Ортнит» Илиас-Добрыня изображается заезжим иностранным витязем с Руси. Почему? Да так и было! Под 977 г. летопись сообщает, как Владимир, услышав о том, что Ярополк убил Олега, испугался и бежал из Новгорода к варягам. Владимиру в то время исполнилось, видимо, 16–17 лет; его руководителем, «дядькой», был дядя Добрыня. В Скандинавии Владимир с Добрыней пробыли до 980 г. Трудно предположить, чтобы такой даровитый человек, как Добрыня, за три года не привлек к себе внимание тамошней правящей верхушки. Недаром же Добрыне удалось привести на Русь отряд варягов, благодаря которому Владимир завладел всей русской землей!
Но почему Добрыня – Илиас?
В процессе устной передачи песен вытеснение одного имени или названия другим обычное дело. Такие искажения происходят даже при копировании письменных документов, чего уж хотеть от устных преданий.
Вопрос в том, кто именно стал «заместителем» Добрыни.
Его имя могло вытесниться именем некоего позднейшего деятеля. Например, в первой Новгородской летописи упоминается князь Илья, сын Ярослава Мудрого. «И родися у Ярослава сын Илья и посади в Новгороде и умре. И потом разгневася Ярослав на Коснятина Добрынича и заточи [его]; а сына своего Володимира посади в Новгороде». Переводим на русский. У Ярослава был сын Илья, рано умерший, но успевший поуправлять Новгородом. Это вовсе не безвестный персонаж – в сагах он, под именем Гольти, т.е. ловкого, быстрого, фигурирует рядом с Вальдимаром (Владимиром). Особенно важно, что в летописи упоминается Константин Добрынич, сын Добрыни, приближенный Ярослава, чем-то навлекший его гнев.