Храм Фемиды. Знаменитые судебные процессы прошлого
Шрифт:
«Они повалили меня, прижали и заткнули мне рот капюшоном, чтобы я не кричала. Я думала, что задохнусь, и вскоре утратила способность сопротивляться».
Спор вассалов должен был разбирать сеньор. Пьер Алансонский счёл, что Маргарита лжёт, что она сама
«И сели судьи…»
Парламент во Франции XIV в., как ни странно, был местом для дискуссий; точнее, для правосудия. Он вырос из Королевского совета и был в гораздо большей степени, нежели его английский тёзка, судом, чем законотворческим органом. Спор двух рыцарей привлёк его внимание, а король, чувствуя, что ситуация щекотливая, был рад «разделить ответственность». В результате спорящие стороны предстали во Дворце правосудия перед монархом и парламентом.
Ле Гри советовали добиваться церковного суда; в делах о защите чести это можно было делать, но тот настаивал на колоссальной компенсации за «честь, достоинство и деловую репутацию» – 40 000 ливров (ок. 300 кг золота), а это не вязалось с идеей христианского бескорыстия. Тогда был запущен классический уголовный процесс с допросом очевидцев (свидетелей-простолюдинов в соответствии с процессуальными нормами того времени расспрашивали под пыткой). На нём обвиняемый (или ответчик – поди разбери этих средневековых французов) всячески пытался очернить обвинителя (истца?), подробно живописуя его буйный нрав. Из его слов следовало, что Карруж вынудил жену ложно обвинить его по мотивам личной ненависти. Кроме того, Ле Гри заявил алиби и привел свидетелей, оруженосцев графа Алансонского: якобы в тот день он был в 25 милях (около 40 км) от замка Карружа и попросту не успел бы «обернуться». Но, как назло, один из обеспечивавших алиби Ле Гри людей, некий Жан Белото, прямо через несколько дней сам попался на изнасиловании, что несколько обесценило его показания… Да и в том, что проведший немалую часть своей жизни в седле вояка не сможет проскакать за день туда-сюда два раза по 40 км, у судей возникли большие сомнения. В итоге парламент (король к тому времени отбыл во Фландрию по военным делам) вынес решение ввиду неустранимых противоречий в деле устроить поединок.
«Перед началом боя Карруж подошел к своей супруге, сидевшей в траурной колеснице, и сказал ей:
– Сударыня, по вашему делу я иду жертвовать жизнью и биться с Жаком Ле Гри; вам одной известно, право ли и честно ли моё дело.
– Да, монсеньор, – отвечала она, – вы убедитесь в этом; бейтесь с уверенностью, потому что дело правое.
Тогда рыцарь поцеловал супругу, пожал ей руку, перекрестился и вошёл на поле битвы. Супруга же его оставалась в траурной колеснице, благоговейно молясь Богу и Богоматери о ниспослании ей в этот день победы в её правом деле. Она была чрезвычайно печальна и опасалась за свою жизнь, потому что ей угрожал костёр, а мужу виселица, если бы он остался побеждённым».
Хронист-современник описывает его так: «Когда противники, как надлежало, поклялись соблюдать условия поединка, их поставили друг перед другом и велели делать то, для чего они туда пришли. Они сели на коней и с самого начала повели себя очень решительно, ибо хорошо знали ратное дело. Там было великое множество французских сеньоров, приехавших, чтобы посмотреть на бой. Сначала противники сразились на копьях, но не причинили друг другу никакого вреда. После этого они спешились, дабы продолжить бой на мечах, и схватились очень отважно. И был сначала сир де Карруж ранен в бедро, из-за чего все его сторонники крайне встревожились. Но затем он повёл себя столь доблестно, что поверг своего противника наземь, вонзил ему в тело меч и убил его прямо средь поля».
Считается, что это был последний судебный поединок во Франции. Говорят, поверженный на землю Ле Гри продолжать клясться в своей невиновности. Спустя несколько месяцев после того, как его труп согласно закону был публично повешен, некий преступник, приговорённый к смерти, заявил, что это он в своё время изнасиловал госпожу Карруж. Зачем? Может, надеялся на отсрочку казни…
Конец ознакомительного фрагмента.