Храм любви при дворе короля
Шрифт:
– Мастер Мор, когда родился этот мальчик, Его Величество радовался, словно ребенок, получивший прекраснейшую игрушку. У него появился сын – а он годами мечтал о сыне. Его удручало, что королева не рожает, поскольку, как вам известно, он очень высокого мнения о своих мужских достоинствах; и хотя король имеет обыкновение в случае чего винить в неудачах других, его мучил страх, что он не способен зачать сына. Элизабет Блаунт – или, если угодно, леди Тейлбойс – развеяла его сомнения, и маленький Генри Фицрой дорог ему, как зеница ока. Я радовался восторгу Его Величества. Но прошли годы, а наследника трона не появилось – не родилось даже еще одной девочки. Король беспокоится, мастер Мор, а королева не становится моложе. Не
– Но для расторжения брака нет веских причин, – возразил Томас. – Королева в высшей степени добродетельна и… еще способна рожать.
– Я знаю, вы питаете симпатию к Ее Величеству и она благоволит вам. Сам я отношусь к ней с величайшим уважением. Но одно дело благочестие королевы, а другое ее польза для короля и государства. Главная цель королевского брака – родить наследника, а в этом она не добилась заметных успехов.
– Все в руках Божьих. Кардинал цинично улыбнулся.
– Друг мой, если Бог не спешит, королевским министрам иногда приходится действовать самим. Не было бы только у этой дамы таких могущественных родственников! Вообразите… новая королева. Французская принцесса или протеже Карла Испанского? Подумайте только, что я мог бы сделать… держать их в напряжении… в страхе, что возведу на английский трон другую. Думаю, французская принцесса имела бы в данном случае больше преимуществ.
– Милорд кардинал, – сказал Томас, – ваше одеяние свидетельствует, что вы служитель Господа, но ваши слова…
Но Вулси перебил его.
– А мои слова выдают во мне лорда-канцлера, премьер-министра Англии. Я служу ей, поскольку вижу в этом свой долг.
«Нет, – подумал Томас, – ты служишь не Богу и не Англии, ты служишь Томасу Вулси».
Однако Томас Мор понимал кардинала, понимал, что этот заурядный ученый, сын торговца, осознав свой проворный ум, большую ученость и способность очаровать короля, не мог не воспользоваться этими достоинствами. По натуре Вулси не зол, злым его сделало непомерное честолюбие, он радовался своему богатству и гордился тем, что добыл его сам.
Неудивительно, когда такие люди, как Норфолк, Суффолк или Бэкингем легко воспринимают почести, доставшиеся им по наследству, но человек, не имеющий такого наследства, добившийся почестей умом и ловкостью, естественно, дорожит ими больше. А как должен Вулси гордиться, справедливо полагая, что будь эти знатные люди сыновьями ипсвичских торговцев, они так до конца дней и остались бы ипсвичскими торговцами!
Нет, Вулси в душе не зол, он добр к своим слугам, и те любят его. Он лишь требует, чтобы они с почтением относились к его величию, тогда он будет им щедрым отцом, будет заботиться о них, кормить и даже по-своему любить.
У него есть незаконные дети. Нельзя сказать, что он распутник. Его союзу с избранной женщиной недостает лишь законного оформления. Он не гоняется за женщинами без разбора, у него только одна. Решив использовать Церковь как лестницу к славе, Вулси тем самым отверг брак и поэтому обходился без брачной церемонии, однако, будучи нормальным мужчиной, не собирался обходиться без того, что дает жизнь в браке. И установил с женщиной спокойные, постоянные отношения, которые, будь они узаконены, ничем бы не отличались от брачного союза самого Томаса Мора.
Вулси любил своих детей, только любовь его проявлялась иначе, чем у Томаса, однако Томас видел, что разница не так уж велика. Томас стремился дать детям то, что больше всего ценил. Вулси стремился наделить их тем, что ставил выше всего на свете – властью и богатством. Сын его, еще, в сущности, мальчик, уже стал деканом [9] Уэльса, архиепископом Йоркским и Ричмондским, а следовательно,
Вулси человек не злой, но поклоняющийся, на взгляд Томаса, ложным идолам. Однако, говоря себе это, Томас сознавал, что Вулси может сказать о нем: «Человек умный, но кое в чем глупец, потому что, видимо, не представляет как сколотить состояние».
9
Духовный сан ниже епископа.
Кардинал уже говорил о государственных делах и о том, как просто будет добиться от короля одобрения своих планов. Король поглощен новой любовной историей – его вниманием завладела развязная девица и предъявляет к нему большие требования.
– Дочь Томаса Болейна. Вы, несомненно, его знаете. Так вот, мастер Болейн обязательно удостоится какой-то благосклонности, когда его хорошенькая дочь Мери прошепчет просьбу в королевское ухо. Девица эта попалась на глаза королю в прошлом году, когда мы ездили во Францию. С тех пор он увлечен ею. Мы увидим и возвышение ее брата. Джордж Болейн – смышленый парень. Должно быть, сказывается норфолковская кровь – во всяком случае, я не сомневаюсь, что Норфолк сказал бы именно так. Кажется, у Мери есть еще младшая сестра, сейчас она во Франции. Нужно присматриваться к этой семье, потому что человек вроде Томаса Болейна слишком занесется, если получит большую почесть. Если маленькая Мери станет слишком уж требовательной, нам придется подыскать для Его Величества другую леди. Да, мастер Мор, вам такие разговоры не по душе. Вы воспринимаете домашние дела короля как собственные в Баклерсбери. Но такие семьи, как ваша, можно сосчитать по пальцам. Вот почему я взял на себя труд просветить вас.
Это свидетельство кардинальского расположения обрадовало бы очень многих. У Томаса оно вызвало беспокойство: возникала опасность, что он окажется еще больше втянутым в то, от чего стремился избавиться.
Он разочаровался в молодом короле. Генрих, казалось, накрепко привязался к развлечениям, и значительная часть накопленных его отцом богатств уже истрачена – не только на войну, но и на пустые развлечения, вроде «Поля золотой парчи».
Какая от этого польза? Уже известно, что Англия способна расточать богатство на возвеличивание короля с его двором, что Франция способна делать то же самое для своего молодого и веселого венценосца. Но что из этого? Оба монарха превращались в распутников, их головы занимали любовные похождения, а не выработка мудрой государственной политики.
У Англии есть Вулси, и всем англичанам надо радоваться этому, потому что, несмотря на гордость, честолюбие и любовь к пышности, он великий государственный деятель.
И все же есть люди, которые ненавидят Вулси, да еще как! Томас узнал о скрытых до сих пор ужасных чертах его характера благодаря ненависти, которую герцог Бэкингем не сумел скрыть.
Бэкингему полагалось держать золотую чашу, в которой король мыл руки; и однажды – наверняка в отместку за пренебрежение, выказанное герцогом кардиналу или возникшее в воображении кардинала, – когда Генрих вымыл руки, Вулси окунул в чашу свои и принялся мыть.
Вынести этого благородный герцог не мог, он не забывал, что в его жилах течет королевская кровь, что он родственник Эдуарду IV. И ему держать чашу, чтобы в ней мыл руки сын ипсвичского торговца! Он немедленно выплеснул воду на ноги кардиналу.
Короля позабавил этот инцидент, а Вулси как будто воспринял его равнодушно, однако Бэкингем ранил чрезмерную гордость кардинала, а безнаказанно совершить это не мог никто.
Бэкингем, сделав кардинала своим врагом, забыл о двух обстоятельствах. Положение герцога было шатким, потому что королю не нравилось его родство с Эдуардом IV; зато весьма нравилось его большое состояние. Герцог был одним из богатейших пэров Англии.