Храни меня, любовь
Шрифт:
Она смутилась от его цепкого взгляда, стало не по себе.
— Простите, — еще раз пробормотала она и поспешила за Шерри, стараясь не оборачиваться, точно хотела побыстрее спрятаться за подружку.
Но — она даже спиной чувствовала, что он продолжает смотреть ей вслед. И ей снова показалось, что они встречались уже…
— Ну, и где ты замешкалась? — поинтересовалась Шерри, когда Тоня догнала ее.
— Да так, — махнула она рукой, почти бегом влетая в здание супермаркета, и только там вздохнула с облегчением.
Только там, ощутив себя в безопасности, она наконец решила обернуться.
И — побледнела.
Он все еще стоял и смотрел, смотрел прямо на Тоню. «Глупость какая, — подумала она, невольно отступая, — он
— Эй, — позвала ее Шерри. — Ты чего?
— Ничего, все в порядке…
— В порядке? — переспросила Шерри. — Тогда почему у тебя физиономия такая? И побледнела… Точно смерть свою увидела…
Тоня снова вздрогнула, но взяла себя в руки и даже постаралась рассмеяться:
— Да ничего, просто голова закружилась…
Парень усмехнулся, продолжая смотреть на нее, словно видел и как она испугалась, и слова Шерри услышал, и, развернувшись, пошел прочь.
«Ну вот и все. Он ушел, видишь? И нечего бояться… Просто нервы стали совсем никудышные, от всех переживаний, от ветра этого, от всей жизни…»
И все-таки, даже когда они уже стояли за прилавком, Тоня снова вспомнила его странный взгляд, и ей стало холодно.
Шерри болтала с ней о чем-то своем, смеялась и выглядела счастливой, Тоня снова это отметила, невольно улыбнувшись. Хоть бы у Шурки все было в порядке, подумалось ей. Раз уж самой Тоне вряд ли в жизни повезет, пусть хоть у Шурки…
И от этой мысли ей стало теплее. Она, продолжая слушать болтовню Шерри о грядущем визите в ресторан с неведомым еще пока ей Шерриным «счастьем», забыла про странного типа на улице. Да и мало ли этих странных типов мотается по этому холодному, ветреному миру, с такими же странными, холодными, как этот мир, и властными глазами?
ГЛАВА 7
«Приделать бы этому дню крылышки», — думала Шерри. Или себе приделать бы их и улететь отсюда.
Почему-то сегодня ее особенно раздражали покупательницы. И покупатели тоже. Все, кто подходил к прилавку со своими пошлыми целями, — мешали Шерри думать. И еще у них точно были магические ключи от времени — каждый раз, когда они начинали к Шерри приставать со своими нуждами, время замедлялось.
Хорошо, хоть сегодня они с Тоней, а Тоня — Шерри подумала о ней с нежностью — тоже частичка ее, Шерриной, тайны. И еще ей казалось, что Тоня привела к ней это счастье. Потому что — он ведь ее искал вначале. О ней спрашивал? Стоп-стоп, Шерри… А почему он ей так живо интересовался? Она ведь не задумывалась об этом до этого момента… А если он ловелас какой-нибудь? Или маньяк, помешанный на маленьких продавщицах галантерейных отделов? Вид у него, конечно, не маньячный. И девочка с ним была. У маньяков обычно не бывает детей… Или — бывают? Шерри хотела спросить у Тони, бывают ли дети у маньяков, но Тоня была занята, показывала какой-то клиентке крем против целлюлита. Клиентке уже никакой крем помочь не мог. Даже дорогие тряпочки от Версаче или еще какого кутюрье, Шерри в них некогда и незачем разбираться, ее уже не спасали. Она была похожа на жену председателя сельсовета, которой повезло в жизни, она выиграла бесплатный абонемент в салон красоты на месяц. Там ей сделали приличную стрижку, над ней долго трудился, изнемогая, визажист, и стилист замучился, подбирая, что же хоть немного украсит нескладную коренастость этой дамы. Но их старания пропали втуне, все равно было видно, что ей куда больше подошла бы белая косынка, цветастый халат и лузганье семечек на деревенской завалинке.
Переодев даму в более приличествующие одежды, она поняла, что дама стала гораздо симпатичнее, даже уютнее, и невольно улыбнулась. Дама ее улыбку поймала, удивленно вскинула выщипанные бровки, округлила глаза, но, подумав, улыбнулась Шерри в ответ. Видимо, у Шерри все-таки улыбка получилась дружелюбная.
Да и в самом деле, сама-то Шерри чем лучше? Почему-то ей живо представилось, как она входит в этот затемненный зал ресторана, который представлялся ей аляповатым и огромным, как тот, в который как-то раз водил ее Бравин. И там все сияют бриллиантами, все красивые, и она, Шерри… Среди них. Со своим синячищем. В своих шмотках дурацких. Специально для таких дурех, как Шерри, открывают эти бутики, где за сумасшедшие деньги продают вышедшее из моды тряпье. Ей Бравин как-то рассказывал, как он в свой «бутик» вещи в испанском секонде покупал за бесценок… Воспоминание о Бравине и собственном дурацком туалете заставило ее загрустить. Шерри подумала, что вот это платье, с большим декольте, черное, обтягивающее телеса «элитарной дамы», с маленькими, вышитыми бисером ангелами, подошло бы Шерри куда лучше. А даме уже все равно, она бы и в Шеррином зеленом сарафанчике походила этим вечером.
Идти в этот самый ресторан ей совсем расхотелось. Она даже подумала позвонить Андрею и попросить его встретиться где-нибудь в парке или на набережной и просто погулять. Но тут же пришло в голову, что ведь про свидание-то речи и не шло, и вообще Шерри себе просто напридумывала всякое разное «счастье», а сам-то Андрей ее из чувства простой человеческой благодарности приглашает, Тоня права. И это ее уже дело — воспользоваться этим маленьким шансом или отказаться от него… Отказываться ей не хотелось. Лучше уж помучиться от насмешливых взглядов в этом убогом сарафанчике. Вдруг ей удастся поразить его в самое сердце? Шерри в этом сомневалась, но… Дело было даже не в шансе этом. Она даже себе боялась признаться в том, что ей просто очень хочется еще хоть один разок увидеть его. Поговорить с ним. Ей очень хочется еще раз испытать то сладкое ощущение внутри, когда он касается губами ее руки, наклоняя голову, как верный рыцарь. Ей хочется еще хоть на одно мгновение почувствовать себя принцессой. Королевой. Подняться над отведенным ей местом и посмотреть, как выглядит этот дурацкий мир с высоты птичьего полета.
И ради этого она пойдет куда угодно. Даже на эшафот бы пошла, что уж там говорить… Как Тонин Дима говорил про открытую дверь?
И — она ведь и сейчас бы это повторила. Теперь она на разодетую «жену председателя» почти с ненавистью смотрела. Хорошо, что та уже затарилась новомодными косметическими мазями от целлюлита и повернулась спиной.
А то Шерри наверняка огребла бы по полной программе.
Нельзя ведь прожигать взглядами платьишки от-кутюр, напяленные на мощные телеса «хозяек жизни».
В колонках играл Брегович. «Едерлези». Дима стоял у мольберта. Эта дурная привычка — обгрызать кончик кисти — сейчас почему-то была приятной. Сладкой на вкус. Как из детства. Он улыбнулся.
Ее профиль. Ее. Вздернутый нос, пухлые губы и вопросительный, немного удивленный взгляд.
Девочка с лицом святой Анны.
Он невольно обыграл сейчас это сходство, придав ее чертам еще большее сходство со старинной византийской фреской. Даже пальчик застыл возле губ и такое же ожидание чуда в огромных глазах…
Ах, как это чудесно, что он может сейчас с помощью кисти оказаться рядом с ней, преодолев расстояния и реальность! Смотреть в ее глаза и улыбаться так, как никогда бы не решился улыбнуться ей — настоящей.
Если бы он еще мог вдохнуть в изображение жизнь, чтобы дотронуться до этих полураскрытых губ, прижать к своему сердцу ее теплое, легкое тело… Но — зачем, зачем это делать? Ведь — она есть, она живая, она настоящая…
Господи, как же хорошо, что она есть!
Ему так захотелось ее увидеть, что он подумал — сейчас он не справится с собой. Он оденется и помчится в этот жуткий магазин, чтобы схватить ее на руки и полететь прочь от этих тяжелых, косметических запахов — туда, под самые облака, где пахнет только дождем, и пусть вокруг никого не будет, кроме них двоих и легкокрылых стрижей…