Хранилище
Шрифт:
Поэтому почти весь двухчасовой перелет Билл просидел в кресле, глядя в иллюминатор на проплывающую внизу пустыню.
Они уже были над Далласом, когда пилот снова обратился к нему.
— Могущество справа от вас, — объявил он по громкоговорящей связи, и Билл, выглянув в иллюминатор, увидел черный небоскреб, стоящий в нескольких кварталах от высотных зданий делового центра города. Вероятно, с земли небоскреб не выглядел таким странным, однако с этого ракурса казалось, будто «Черная башня» была изгоем среди остальных высоток, и этот символический образ произвел на Билла впечатление.
Он застегнул
Тот отказался, спустившись без посторонней помощи. Ступив на бетон, Билл огляделся вокруг. Он уже вспотел, жара стояла невыносимая, и он, подняв взгляд, поймал себя на глупой мысли, насколько же голубое небо Техаса напоминает небо Аризоны.
— Сюда, сэр.
Обернувшись на голос, Билл почувствовал, как у него волосы встают дыбом. Рядом с сотрудником «Хранилища» стоял длинный черный лимузин.
Машина из сна.
Билл не тронулся с места.
— Сэр, — произнес сотрудник, — машина подана.
Билл тупо кивнул.
Пауза.
— Мистер Кинг вас ждет.
— Я иду, — опомнившись, сказал Билл. — Уже иду.
Он пошел вперед, поочередно передвигая ноги. У него по лицу струился холодный пот. Пройдя по бетону, он заставил себя сесть в лимузин.
2
Его высадили прямо перед «Черной башней».
Она оказалась не похожа на всё, что он когда-либо видел.
Сами «Хранилища» олицетворяли вкус среднего американца: современные, но без изысков, какие придутся по душе рядовому посетителю блошиного рынка. Они были примечательны не столько тем, чем являлись, сколько тем, при каких обстоятельствах появились.
«Черная башня» же производила впечатление сама по себе.
При любых обстоятельствах.
Выйдя из лимузина, Билл поднял взгляд. Своей архитектурой здание не стремилось удовлетворить вкус грубой деревенщины. В нем не было никаких потуг изобразить скромность или посредственность. Это было настоящее «Хранилище», истинное «Хранилище», дом Ньюмена Кинга, и хотя он обладал внешними атрибутами обыкновенного даласского небоскреба, в его стенах прочно обосновались независимость и превосходство. «Черная башня» стояла обособленно; неповторимый артистизм ее архитектуры и качество строительных работ красноречиво говорили о том, что она является собственностью очень могущественного, важного и влиятельного человека.
Ньюмена Кинга.
Двери из матового стекла открылись, и навстречу Биллу по мраморным ступеням спустился тот же самый светловолосый сотрудник, который провожал его в аэропорту Финикса и встретил здесь, в Далласе.
Билл нахмурился. Это было невозможно.
Сотрудник подошел ближе, и Билл, присмотревшись внимательнее, рассмотрел, что это другой человек. И в Далласе его встретил не тот, кто провожал в Финиксе. Просто они были очень похожи друг на друга.
Биллу это совсем не понравилось.
— Мистер Кинг ждет вас, — улыбнулся блондин. — Я провожу вас к нему.
Билл кивнул. Он не знал, что сделает, что скажет, как будет себя вести при встрече с председателем правления «Хранилища». Он вспомнил Бена, и в глубине души у него шевельнулось сожаление о
Вместе со своим провожатым он вошел в дверь и оказался в огромном вестибюле с потолком на уровне второго этажа. Полы были мраморные, стены были мраморные, повсюду пальмы и кактусы, скульптурные фонтаны в современном стиле. За огромным столом, под эмблемой «Хранилища» сидела одинокая секретарша, миловидная светловолосая женщина в черной коже.
Блондин провел Билла мимо секретарши, они вошли в кабину лифта и поднялись на последний этаж башни.
Стальные двери раздвинулись. Прямо за ними был просторный зал заседаний. Из сплошных окон от пола до потолка открывался панорамный вид на всю центральную часть Далласа.
Кабинет председателя правления из сна, который снился Биллу накануне.
Ощутив холодную дрожь, он оглянулся по сторонам и увидел знакомые предметы мебели на знакомых местах, образы за окном, которые уже видел.
Перед ним вокруг огромного стола из черного мрамора сидели человек пятнадцать — двадцать мужчин в строгих костюмах.
Однако значение имел только тот, который сидел во главе стола.
Ньюмен Кинг.
Было в председателе правления что-то врожденно-пугающее, что-то неестественное и жутковатое в его чересчур бледном лице, чересчур черных глазах, чересчур алых губах. По отдельности черты его лица не были необычными, однако в сочетании они казались гротескными, отклонившимися от нормы и в то же время несовместимыми. Вот только все это невозможно было запечатлеть на холсте, это нельзя было увидеть на фотографии или на экране телевизора. Несомненно, в чертах лица Ньюмена Кинга чувствовался незаурядный ум, а также исконно американская безжалостная деловая хватка, вместе с напускным «черт возьми, да я свой в доску», которое он по желанию мог подчеркивать или, наоборот, отключать, выставлять напоказ или прятать, в зависимости от необходимости. И это уже можно было перенести на фото или на экран.
Но вот внутренняя жестокость, ужасная, не поддающаяся определению бесчеловечность — это можно было почувствовать только при личном общении. Даже несмотря на то, что Ньюмен Кинг находился на таком удалении, в противоположном конце зала заседаний, где присутствовало столько людей, ощущение было очень сильным.
Первой непроизвольной реакцией Билла было бежать отсюда, как можно дальше от Кинга и как можно быстрее. Его охватила дрожь, кишечник и мочевой пузырь приготовились в любую секунду исторгнуть свое содержимое, но он вышел из кабины лифта в зал и повернулся лицом к председателю правления.
Кинг улыбнулся, и хотя зубы у него были белоснежные, ровные и прямые, в его улыбке мелькнула какая-то акулья злоба, кровожадность вампира.
— Насколько я понимаю, мистер Дэвис?
Его голос оказался гладким, сильным, тщательно модулированным, даже без намека на ту простонародную резкость, которую Кинг использовал на людях, но опять же было в нем что-то неестественное.
Билл кивнул.
— Добро пожаловать. Присаживайтесь. — Кинг указал на ряд черных стульев слева от стола для совещаний.