Хранить вечно
Шрифт:
Саксум привёл турму на место, определённое для неё по боевому расписанию – на площадь перед южными воротами (прим Сертор Перперна сразу же по объявлении тревоги убыл в преторий, к префекту, перепоручив командование подразделением декуриону). Спешились. На площади, залитой светом почти полной луны, да вдобавок ещё и озаряемой пламенем многочисленных факелов, было светло, людно и шумно – кроме турмы Саксума на небольшом пространстве толклись, гомонили, бряцали снаряжением ещё не менее сотни пехотинцев. Обстановка была нервная, голоса звучали или настороженно приглушённо, или неестественно громко. Пахло пылью, конским потом и сгоревшим факельным маслом.
От
Действительно, шагах в десяти, под стеной, сидели четверо. Точнее, сидело из них двое: один, опираясь спиной на стену, бережно баюкал висящую на перевязи, замотанную кровавой тряпкой руку; второй – со свежей, но уже подсохшей царапиной через всё лицо – сидел, скрестив ноги, на брошенном на землю седле и отрешённым, остановившимся взглядом смотрел прямо перед собой. Саксум узнал его – это был Нума Аэлий – бывший его сослуживец, а теперь помощник одного из декурионов соседней, второй, турмы. Ещё два разведчика – это были нумидийцы – спали, лёжа прямо на земле, в пыли, завернувшись в свои плащи и положив под головы худые котомки.
Саксум подошёл и присел на корточки возле Нумы:
– Такфаринас?
Тот повернул голову, внимательно посмотрел на Саксума, а потом вновь уставился куда-то вдаль.
– Да, – помедлив, сказал он.
– Потрепали?
– …Да.
– Далеко от крепости?
– …Один переход… Всю ночь скакали.
– Сколько их было?
На этот раз разведчик молчал очень долго. Саксум, решив, что ответа уже вовсе не будет, хотел было подниматься, но тут Нума повернул голову и заговорил.
– Напрямую надо было уходить. Через лес. Понял? А мы вокруг холма пошли. По сухому руслу. Кто ж знал, что они уже там! – он говорил короткими, рублеными фразами, хрипло, быстро, почти без интонаций и смотрел он при этом не на собеседника, а куда-то в сторону, вбок, как будто страдал косоглазием. – Если б не лучники, отбились бы. Верховых там десятка полтора всего было. Понял? Все местные. Но лучники… И вверх по склону не уйдёшь. Осыпи. Понял? Пошли напролом… Малышу Таргуту стрела шею пробила. Насквозь. Так он ещё двоих зарубил после этого. Потом только упал… А у меня: три стрелы – в щите и одна – в седле. А ещё одна – рожу пропорола и в кольчуге застряла. Понял? Я её обломал, а наконечник так и остался – вот тут… – он поднял руку и стал слепо шарить у горла, под завязками плаща. – Вот тут она. Вот… Не веришь?
– Верю, – сказал Саксум. – От кого вы уходили? Ты сказал: «напрямую надо было уходить». От кого?
Взгляд
– А-а, Саксум… – сказал он. – Это ты… Чего тебе? Ты что-то спросил?
– От кого вы уходили? – терпеливо повторил декурион. – Ты сказал: «напрямую надо было уходить».
– Напрямую, – подтвердил разведчик. – Через лес. А мы по сухому руслу пошли. А они уже там…
– Это я уже слышал, – сказал Саксум. – От кого вы уходили? До этого. Перед тем как попали в засаду.
– Так там целое войско, – удивлённо задрал брови Нума; от этого движения рана у него на лбу разошлась и начала кровить. – Там их целая тьма…
– Там – это где?
– Я ж говорю, – сказал Нума. – Один переход отсюда. За вторым лесом.
– Сколько их?
– Дохрена и больше. Не менее шести когорт пехоты. И конницы немерено. Четыре алы точно есть. А может, и поболе. Понял? Там ещё что-то пылило вдоль холмов. Да только сильно далеко. Не разглядеть.
– Так это что же… – Саксум встал, он почувствовал, как у него вдоль хребта потянуло острым неприятным холодком. – Это что же… Это получается… они на Тубуск идут?
– С такой силищей они могут идти прямо на Ламбессу… – глядя на него снизу вверх, с кривой ухмылкой сказал Нума Аэлий и ладонью стёр повисшие на брови капли крови. – Или на Кирту. Понял? Что им какой-то вшивый Тубуск!..
Весь следующий день прошёл в беготне и суете. Готовились к осаде.
Спешно укреплялись ворота, оборудовались подступы к ним. Заготовлялись брёвна и доски. Перед воротами копали рвы, делали насыпи, укрепляя их дёрном, поверху устанавливали рогатки и плетёные из веток щиты.
В огромных количествах запасалась вода. Город, в основном снабжавшийся водой по акведуку, идущему издалека, от горных ручьёв, теперь не мог надеяться на бесперебойное водоснабжение. Поэтому заполнялись все имеющиеся в городе ёмкости, самой большой из которых был сухой до этого дня бассейн на Форумной площади. Целая бригада, спешно сформированная из либертинов и рабов, в бешеном темпе, сменяя друг друга, рыла недалеко от загонов для скота дополнительный колодец.
Из местных жителей формировалось ополчение и многочисленные вспомогательные отряды: землекопы, водоносы, скотобои, кашевары, санитары, оружейники. Даже из рабов, обычно не привлекаемых к военной службе, были сформированы две кентурии лёгкой пехоты.
Готовились новые места в госпитале. На пустыре между казармами специально под лазарет устанавливали несколько больших кожаных палаток.
На алтаре у храма Святой Триады на Форумной площади, дабы испросить милость бессмертных богов и заручиться их поддержкой в предстоящей битве, был проведён торжественный ритуал принесения в жертву быка и очищения отрядных знамён, значков и оружия. Молились все. Сотни горячих просьб и пожеланий взлетели в этот день над Тубуском, адресованные Юпитеру Всеблагому Величайшему, Юноне и Минерве, Марсу и Виктории, Херкулесу, Фортуне, Меркурию, Янусу, Сильвану, Аполлону и Диане, Эпоне и Гениям императора и местности. Богов было много. Каждому из них полагались свои слова и свои подношения. Следовало тщательно следить за тем, чтобы никто из бессмертных не был обойдён вниманием. Но молились в этот день в Тубуске не только романским богам. Население городка было пёстрым, а границы Империи простирались далеко. Поэтому услышали молитвы в свой адрес и греческая Кибела с египетской Исис, и далёкий иудейский Яхве с ещё более далёким армянским Митрой…