Хранить вечно
Шрифт:
Проворов сорвал повязку с глаза.
— Честь имею! Ваше высокоблагородие! Простите за ради Христа!
Около уже собирались любопытные. Они тоже видели чудесное превращение.
— Владислав Павлович! — воскликнул Ставцев. — Смотрите! Наш дровосек. — И строго к Проворову: — Почему такой маскарад?
Проворов ел глазами Ставцева и молчал, как бы изумленный до онемения.
— Почему такой маскарад? — возвысил голос Ставцев.
— Ваше высокоблагородие! Не велите казнить! Не знаю, как домой добраться. Ни копейки…
— Хороший ответ, правдивый ответ! Домой, солдат? Не время солдату домой!
— Так точно! — ответил Проворов.
— Служить будешь?
Проворов замялся.
— Ну, ну… Я добро помню! Отправлю тебя домой! Но мне нужен денщик, верный человек.
— Ваше высокоблагородие! Я… завсегда готов!
— Идем! — приказал Ставцев.
Лучшей «крыши» и желать нечего. И Курбатов близко.
Связь… Вот больное место. К Прохорычу наведываться — это засветить его, встречаться с ним тоже опасно, довериться пересыльным в такой операции нельзя. Дубровин рекомендовал пользоваться тайниками.
Офицерскому денщику нечего делать в глухом и кривом переулке, где жил Прохорыч. Проворов подбирал тайник поближе от гостиницы. В этом городе подворотню или проходной двор, каких было полно в Москве, нелегко найти. Стояли на главной улице все больше купеческие особнячки, дворянские дома. Они обнесены заборами, ворота замкнуты на запоры. А надо выбрать такое место, чтобы не проглядывалось оно из окон, чтобы нырнуть к нему можно было непримеченным и чтобы на крайний случай можно было бы дать объяснение, если кто застигнет на месте.
Дважды Проворов прошел вдоль улицы, интереснее винной лавочки ничего не нашел. Самое популярное место. Сюда днем и ночью найдется предлог прибежать.
Лавочка — подвальчик, вниз четыре деревянные ступеньки, площадка и дверь. Ступеньки на лестнице протоптаны и подшили. Шатаются под ногами. Проворов прошелся по ступенькам, пришлось для правдоподобия выпить стакан вина в погребке. И вот оно!
Очень все просто и наглядно. Вошел с улицы, наклонился, с сапог стряхнул снег. Наклонился и под последнюю ступеньку, в щель сунул пересылку. И за вином: выпить или бутылку прихватить. По таким делам господа офицеры посылали своих денщиков. Место бойкое, проскакивают его то бегом, то покачиваясь. Кому придет в голову, что порожки, по которым шмыгают офицерские сапоги тысячу раз за день, можно использовать под тайник?
Ставцев притаился. Приглядывается, прислушивается, в глаза Курбатову не глядит. И ласковость его по отношению к Курбатову иссякла. Правда, встречались они не часто. По отрывочным фразам Проворов определил, что Курбатов еще не получил назначения. Ставцев определен в штаб, в оперативный отдел. С Курбатовым вступать в беседу Проворов пока воздерживался.
Однажды ночью услышал шаги в коридоре. Выглянул из своей каморки. Курбатов торопливо шел вслед за Ставцевым к выходу.
В тот же час, как Ставцев и Курбатов появились на передовых постах колчаковской армии и о них было доложено Кольбергу, тот отправил Шеврова из города якобы по неотложному делу. Он мог его арестовать, спрятать во внутренней тюрьме, но этим он насторожил бы его. Пока требовалось, чтобы Шевров не знал о прибытии Курбатова.
После показаний Ставцева, пересказавшего версию свидания со слов Курбатова, возникли новые обстоятельства.
Шевров, докладывая Кольбергу о провале операции, заявил, что Курбатов был перехвачен чекистами. Курбатов вызвал его на свидание, сидел и поджидал его на скамейке. Но это было не свидание, а засада. Он, Шевров, отбился гранатами и бежал. Курбатов, по его показаниям, несомненно, был арестован раньше, свидание устроил по требованию чекистов. Словом, мальчишка не выдержал допроса с пристрастием. Показал Шевров также, что явка Курбатову сюда, в этот город, была своевременно передана.
И вдруг такой пассаж! Является арестованный чекистами Курбатов.
И новое обстоятельство. Незначительное, но очень вместе с тем существенное разноречие в показаниях. Почему Шевров не показал, что он стрелял в Курбатова? Что там произошло?
О нет, в ту минуту Кольберг нисколько не подозревал Шеврова.
Кольберг послал вестовых за Шевровым, чтобы привезли его сразу в штаб. Этим и объяснялась задержка в определении судьбы Курбатова.
Ставцев был смущен начавшимся дознанием. Кольберг просил его ничего не рассказывать Курбатову, даже не упоминать о встрече с ним и не называть его имени. В штабе Кольберга знали как полковника Николаева. В ставке Колчака вообще мало кто знал его настоящее имя. Именно поэтому в списке колчаковских контрразведчиков, которым располагала ВЧК, значился вместо Кольберга полковник Николаев.
У Кольберга было время проанализировать все детали дела.
Курбатов был арестован, допрашивал его Дзержинский. В этом необычного еще не усматривалось. Необычное начиналось с побега. Побег сразу насторожил. В разговоре со Ставцевым Кольберг оставил под вопросом одну лишь фигуру: Курбатова. Но это только для Ставцева. Пасьянс оказывался гораздо сложнее. И сам Ставцев был вполне подходящей фигурой для вербовки чекистами. Начисто исключались только Тункин и Нагорцев. Кольберг знал Нагорцева, знал его бешеный нрав и прирожденную тупость. Протасов? Земельный магнат. Однако этот земельный магнат достаточно умен, чтобы понять условность своих прав на земле. Жизнь дороже призрачных землевладений. Протасов тоже оставался под вопросом.
Поражали две вещи, связанные с Курбатовым. Почему Курбатов скрыл от Ставцева свою явку сюда? И история с выстрелом Шеврова.
Итак, Шевров.
Его привели прямо с дороги. Он участвовал в карательной экспедиции против партизан. Весь еще дымился от возбуждения и крови. Подергивались широкие ноздри, мутноват был взгляд. Тут-то можно было быть спокойным. Такого ВЧК не станет вербовать.
Начать Кольберг решил издалека. Множество было вариантов, с чего начать допрос. Попросить повторить рассказ о последнем свидании с Курбатовым? Зачем бы ему, Кольбергу, это понадобилось? Это сразу насторожит Шеврова, подскажет, что возникли какие-то подозрения. Не годится.
Уточнить, давал ли он явку Курбатову? Он же сказал отчетливо, что явка им была дана. Повторение пройденного? Чем это вызвано? Опять Шевров насторожился бы.
Шевров упомянул, а Ставцев подтвердил, что им убит видный чекист. Здесь двойная выгода. Во-первых, чекист действительно убит. Показание Шеврова оказалось достоверным, он, Кольберг, мог получить этому подтверждение и по другим каналам. Естествен интерес у контрразведки, кто убит. Важность фигуры, сосредоточение у этой фигуры в руках связей — словом, этот вопрос не должен вызвать настороженности у Шеврова. Он носит чисто профессиональный характер.