Хранить вечно

ука потянулась к телефону. Дзержинский соединился с одним из руководителей ВЧК.

— Алексей

Федорович, — сказал он, не вступая в объяснения, — немедленно усилить охрану Кремля. Предупредите товарищей об опасности!..

Дубровин спросил, чем вызвана такая тревога, по Дзержинский перебил его:

— Потом объяснимся! Действуйте без промедления!

Распорядившись, Дзержинский вернулся к встревожившей его информации. В ней сообщалось, что некто Тункин — бывшим учитель фехтования и стрельбы из пистолета в юнкерском училище, дворянин но происхождению — разговорился спьяна в од ном из тайных притопов на Хитровке. Тункин похвалялся, что он принадлежит к боевой организации, которая своим выступлением внесет панику в ряды большевиков, и намекнул, что готовятся террористические акты против большевистских вождей.

Конечно, все это могло оказаться пьяной болтовней, бахвальством ради красного словца в надежде на даровое угощение. Сомнений ого донесение вызывало множество, по и отмахнуться от него нельзя. В те дни московский воздух был насыщен опасностью, она давила со всех сторон, была как бы зримой, прослушивалась в ночной тишине города. В Москву со всех сторон стекались белогвардейцы, они рассасывались темной ночью по московским закоулкам, но трущобам, куда еще не проникал глаз чекистов и милиции. Недобитые заговорщики из Петрограда, агентура Деникина, колчаковцы и офицеры, пробирающиеся в районы расположения белогвардейских армий, анархисты и всякого рода искатели приключений.

Группы заговорщиков вырастали как грибы. В какую-то группку мог затесаться Тункин. Истерик, восторженный болтун. Сегодня одна группка, завтра другая, по где их центр? Где? Куда наносить главный удар, чтобы в корне пресечь эти вылазки?

Если искать корни заговора, Тункина арестовывать нельзя. Важнее взять и обезвредить всю группу, проникнуть в нее, найти направляющую руку. Но на это нужно время. А есть ли оно? Не опасно ли тянуть с арестом Тункина? Враги тоже могут по торопиться, да и никто в ВЧК не знает их окончательных возможностей. Оружие нацелено, наведено — когда, где, в какую минуту могут нажать на спусковой крючок?

Нет, надо через Тункина, не арестовывая его, раскрыть группу, взять ее под наблюдение и, проследив линии связи, выйти на центр.

Кому же из чекистов поручить это дело? Кому по силам быстро раскрыть группу? В чем должны состоять личные, особенные качества такого чекиста?

Заставить Тункина разговориться и кое-что выболтать, видимо, не так-то уж трудно. По это будет повторением уже полученного сообщения. Следующая ступенька это те, кто руководит Тункиным. Там могут обнаружиться фигуры куда посложнее. Кто там может быть?

Если ставить задачу глубокого проникновения, то, может быть, вот так сразу это сделать и невозможно. Стало быть, требуется другое. Операция должна распадаться на два этапа. Сначала выяснение состава группы. Это может сделать чекист из аппарата, который, познакомившись с Тункиным, побудит его разговориться и уже через Тункина выйдет на кого-то из группы. Там уже можно будет смотреть и дальше.

Артемьев? Этот сможет! Рабочая хитреца, простота без наигрыша, сметка в общении с самыми неожиданными людьми. Работал он слесарем на заводе. На участие в революционных кружках был уволен с завода, в 1905 году командовал дружиной на Красной Пресне. Сумел избежать ареста в самые трудные годы. Перед Октябрем занимался переброской оружия через финскую границу. Привык к конспирации, привык сдерживать свои чувства.

Дзержинский пригласил к себе Артемьева.

Невысок ростом, лицо широкое, мягкое, ничего характерного, запоминающеюся. Голубые глаза располагают к доверию.

— Василий Михайлович, — начал Дзержинский, — вы человек спокойный…

— Сдаю, Феликс Эдмундович. Одышка мучает. Особенно когда рассердят.

Дзержинский понял шутку.

— Кто вас может рассердить! — ответил он. — Враг? Враг есть враг, зачем же на него сердиться? С врагом надо бороться, а борьба требует спокойствия… Вы хорошо знаете Москву, Василий Михайлович?

— С мальчишек вырос…

— Вам укажут человека, Василий Михайлович! Вы с ним должны пойти на сближение и узнать, кто его направляет. Некто Тункин…

— Тункин? — переспросил Артемьев. — О таком не слыхал.

— Я тоже до сего дня не слышал… Этот Тункин имеет отношение к подготовке террористических актов.

Артемьев привстал с кресла, но Дзержинский положил ему на плечо руку.

— Без эмоций, Василий Михайлович!

— Арестовать его надо.

— Зачем? Расскажет он только то, что сам знает. А много ли он знает? Как это мы с вами проверим? За ним уже установлено наблюдение, нам нужно вскрыть его связи.

— А если Тункин не соберется к своим? Может, по их конспирации так не положено?

— Разве я вам сказал, что вы должны лишь следить и следовать за ним? Вы должны сделать так, чтобы Тункину понадобилась связь со своими, понадобилась бы немедленно! Но не пугать! Пугать их нельзя…

Артемьев встал. Провожая его до двери, Дзержинский добавил:

— Если что-либо серьезное, связывайтесь немедленно со мной, где бы я ни был!

Раздался телефонный звонок. Дзержинский придержал Артемьева и снял телефонную трубку.

— Феликс Эдмундович! Что за тревога? Почему усилена охрана?

— У нас есть сведения, Владимир Ильич… — ответил Дзержинский, но Ленин его перебил.

— Еще один заговор? — раздалось с другого конца провода.

— Еще один ко многим другим. С террористическим уклоном…

— Левые эсеры или белогвардейцы?