Хранитель чаек

Разумовская Анастасия

Она знала тех, кто бестрепетной рукой исполнял свой долг, и тех, кто, со слезами, стынущими в глазах, отдавал хнычущий свёрток госпоже и умолял пристроить дитя как можно лучше. Не рабом, не игрушкой всадников. Гедда обещала. Она действительно сдерживала слово: ребёнок не становился ни рабом, ни игрушкой. Его ждала лучшая из участей — напитать своей душой Смерть, стать источником мощнейшей магии.

Глава 7

Ювина сердится

Гичка оказалась шлюпкой с парусами. Четверо молчаливых матросов закрепили обе

мачты, фок и грот, запихнув их толстые края в специальные выемки, спрятанные в сиденьях, разложили вёсла вдоль бортов. Рандвальд, демонстрирующий сумрачным видом своё недовольство, сел назад. Джия уже знала, что зад корабля называется кормой и там находится руль. Ларан, радостный и взбудораженный, взгромоздился на нос. Ветер трепал его распущенные волосы, придавая герцогу залихватский вид.

Едва Джия оказалась в танцующей гичке, как ей тотчас подурнело. Желудок скрутился, голова закружилась. Ларан скинул с ног сапоги, обернулся и скомандовал:

— Джия, на фок. Иди сюда.

Девушка шагнула и пошатнулась было, но бравые матросы вытянули руки и, держась за их мозолистые ладони, княжна с трудом перебралась вперёд. Спорить с герцогом она не решилась.

— Ю, ты на гроте. Делай, что ребята скажут, — распорядился Ларан и, подхватив пошатнувшуюся девушку, притянул её к себе.

— Смотри вперёд, на горизонт. Не смотри на волны. Смотри на то, что не движется.

Он приобнял её за плечи. Джия хотела было возмутиться, но морская болезнь словно отступала от прикосновения морского герцога. Может, это тоже магия?

— И карамельку, — шепнул Ларан ей на ухо и протянул медовый кругляшок.

Девушка не осмелилась возразить. На вкус сладость оказалась не сладкой, от её ядрёности слёзы выступили из глаз.

— Только не жуй. Соси. Жевать это слишком банально, — и, обернувшись назад громко выкрикнул: — Вёсла на воду. Вальди, принимай командование на себя.

Весла упали с бортов, брызнув водой. Где-то позади радостно ахнула Ювина. Ларан снова зашептал Джии на ухо, и от его тёплого дыхания у неё по коже побежали мурашки.

— Будешь вперёдсмотрящим. Если врежемся в каравеллу и потопим её, сама будешь выпрашивать их души обратно у морского чудовища.

— Вы меня обнимаете на глазах невесты, — прошипела Джия, — вас ничего не смущает?

— Смущает, — признался он. — С каких это пор мы вернулись к «вы»?

Она повернула голову, увидела, как блестит его серый глаз.

— Не отвлекайся, милая. Следи за курсом.

Джия вздрогнула, мгновенно похолодев. «Милая…». Почему Ларан так назвал её? Совсем как Гедда…

Гичка миновала квадратную гавань и выплыла в открытое море.

— Вёсла на борт. Вёсла убрать, — крикнул Рандвальд, и вёсла загремели по бортам, а затем втянулись. — Грот ставь.

Джия обернулась, увидела, как двое матросов быстро поднимают парус, натягивая тросы.

— Шкоты, — тихо пояснил Ларан. — Джия, видишь внизу крюк? Когда я отдам команду… Просто скажу «Джи», то ты вот тот край закрепишь на крюк. Заметила отверстие?

От карамельки во рту было остро и пряно, и девушке казалось, что ей стало намного легче. Голова кружилась, но не так сильно, как поначалу.

— Грот стоит, — рявкнул кто-то из парней.

— Фок ставь, — грозно отозвался Рандвальд с кормы.

— Джи.

Джия схватила край косого паруса и натянула на нужный крюк. Обернулась к Ларану, который кивнул и потянул за шкот. Девушке отчего-то сделалось весело. Фок-парус распустился, хлопнул и поймал ветер, надуваясь. Рандвальд отдал какую-то команду, которую Джия не расслышала, и все дружно пересели на один край кораблика со смешным названием «гичка». Борт накренился, паруса надулись.

— Мы сейчас перевернёмся! — вскрикнула Ювина, но Ларан лишь звонко рассмеялся.

«Ему это всё нравится, — подумала Джия. — Ходить под парусом, тянуть шкоты, как простой матрос…». Она обернулась к нему:

— Ты часто выходишь в море?

Герцог ухмыльнулся.

— Море — моя жизнь, — ответил пафосно. Джия рассмеялась. — Не смотри на меня. Не смотри на мачты, банки, матросов. Смотри вперёд, Джия. Посмотри, вон та огромная птица в небе — альбатрос.

— А я думала, так звали моряка, который утонул…

— Моряки не тонут. Моряки возвращаются в море.

— Всадники не гибнут, — хмыкнула она, отворачиваясь. — Всадники мчатся по верхней степи…

— Но ты всё равно скучаешь по ним, не так ли? — шепнул он, и девушка снова вздрогнула.

Скучала ли она по ним? Да. Ещё как.

Джия никогда не была послушной девочкой, сердилась на мать, когда та не хотела отдавать её в охотницы. Когда начался праздник весенней охоты, отец запер пятнадцатилетнюю дочь, но разве стены могли удержать Джию? Она сбежала ночью, переодевшись парнем. Сама кинула свой нож в чашу жребия, а потом на состязаниях оказалась самым метким лучником из всех юных кровных и кровавых всадников. Гедда оценила. Наградила драгоценным браслетом, и родители были вынуждены отпустить свою дочь…

Как же Джия тогда гордилась своим упрямством! Она смогла. Сама. Наперекор всем!

Как жаль, что отец просто запер непокорную дочку, а не отрубил ей, например, правую руку.

Горизонт был чист. Море морщило волны.

— Поворот пошёл, шкоты травим! — заорал Рандвальд.

— Сядь на банку, — шепнул Ларан. Она обернулась, а он, увидев в её глазах недоумение, пояснил: — На лавку.

Джия переползла на вторую банку от носа, села, и её вновь затошнило. Ларан и один из моряков — гибкий, жилистый, с белым жёстким хвостом волос, навалились на парус, разворачивая его. Один повис на переднем крае паруса, другой — на нижнем. Матрос почти лежал на парусах, как в колыбели, а Ларан висел над самой волной.

Девушка зажала рот руками и зажмурилась.

— Корабль — это морской конь, — крикнул герцог. — Всего лишь конь, а ты в седле.

Гичка гарцевала среди волн, разворачиваясь. Джия попробовала в это поверить. И всё же в голове шумело так сильно, что девушка пропустила следующую команду и поняла, что поворот завершён, только когда Ларан скользнул к ней, притянул к себе и шепнул:

— Карамельку?

Когда язык снова защипало, а тошнота ушла, Джия поняла, что ей не показалось.

— Это магия? — спросила она с набитым ртом.