Хранитель душ
Шрифт:
Она кивнула и пообещала прийти. И не было случая, когда бы Клара не исполнила своего обещания. Вот только задерживаться надолго у реки не выходило. В ее семье родился еще один мальчик, и хлопот в доме прибавилось. Но на безобидный вопрос, сколько же у нее теперь братьев, двенадцать? Она почему-то промолчала, отвернулась странно, а потом заговорила о совсем другом. А Лори не стал настаивать. И никогда больше не спрашивал о том, что же случилось этой зимой. Он как будто уже тогда почувствовал, что если однажды спросит об этом, вина навечно осядет в его груди тяжелым камнем.
Редко
— Как ты думаешь, Лори, люди могут… рождаться вновь?
— О чем ты? — мальчик чуть насторожился.
— Посмотри на эти звезды. А что если где-то там есть место, где живут наши души?
Ее глаза мечтательно блеснули.
«Все же Клара хоть и стала старше, но осталась такой же мечтательницей», — только и подумал Илларион.
— Эй, ну вот кем бы ты хотел стать в следующий раз?
— А ты?
Она поднялась и, поднимая руки, будто крылья, состроила страшную гримасу.
— Драконом, конечно же!
— Их же не существует, — засмеялся мальчик.
— А может, где-то и существуют… — она задумчиво снова посмотрела на небо. — Ну так что?
Ей все еще почему-то хотелось услышать ответ.
— Даже не знаю.
— Ну ты и скучный!.. — она надулась и отвернулась.
— Мне все равно, кем я стану. Главное, чтобы мы всегда были вместе.
В тот миг Клара посмотрела на него со всей серьезностью прямо в глаза, а потом улыбнулась отчего-то грустно, но все же кивнула. Пусть так и будет.
Лори все думал о том странном разговоре, но все никак не мог понять, что же такое она имела в виду. Как-то раз мальчик случайно задал своей бабушке вопрос о перерождении душ, так та вдруг посмотрела на него очень строго и, чуть ли не прошипев, сказала:
— Кто научил тебя таким глупостям? Кто-то из слуг?
— Н-никто. Я сам. Прочел в одной книге.
— Не дай Господь, твой отец узнает! Мы же христиане, не гоже говорить о таком в приличном обществе.
Лори очень удивился, но все же кивнул. И больше об этом не заговаривал.
Так прошел еще год, снова из дальних краев вернулся батюшка. И в этот раз он проверял его знания чаще, чем обычно. Иллариону бы радоваться, что отец так часто говорит с ним теперь. Но этот тяжелый пронизывающий насквозь взгляд тяготил мальчика, и ему хотелось поскорее убежать и спрятаться где-нибудь.
Лори продолжал приходить на поляну, хоть скрывать общение с Кларой становилось сложнее. Каждый раз, когда батюшка опускал на него свой взгляд, мальчику казалось, что тот может прочесть все его мысли. И все же Лори не собирался повторять своей прошлой ошибки.
— Ничего, что ты пришел? — Клара смотрела обеспокоенно и приглушенно кашлянула. — Слышала, твой батюшка домой воротился.
— Да. Но не беспокойся об этом. — В тот день она выглядела особенно бледной, и кашель ее был каким-то более глубоким. — Ты плохо выглядишь, Клара. Что ты ела сегодня?
Она прикрыла рот рукой и отвела взгляд. Похоже, у нее и вовсе сегодня ни
— Погоди, я сейчас вернусь, — сказал мальчик и побежал обратно домой.
Клара хотела его остановить, но тот лишь крикнул ей вслед «Я мигом!» и умчался. А вернулся с целой корзиной всякой еды. Девочка все отказывалась, не хотела брать что-то столь изысканное. Но все же Илларион уговорил ее, убедив в том, что это остатки с обеда, и их никто не хватится.
— Тогда я угощу всех дома! Спасибо тебе, Лори.
— Нет, погоди, — он остановил ее, схватив за руку. Она же все братьям своим отдаст, а сама снова голодная будет. — Я ведь могу и еще принести. Только, пожалуйста, съешь хотя бы кусочек при мне.
Она смущенно улыбнулась, но все же откусила совсем маленький кусочек пирога и жевала так медленно, словно боялась, что этот пирог может ее обжечь. «Вкусный же он, наверное…» — думала про себя девочка. Она ведь никогда не пробовала ничего подобного, блюдо с барского стола должно было ее привести в восторг. Но почему-то она совсем не почувствовала вкуса и все, что могла сделать, так это вежливо поблагодарить.
Слово за словом Лори все же удалось узнать у нее, что же такое случилось.
— Яблонька наша совсем пересохла, — сказала она с глубоким вздохом, как будто говорила о живом человеке. — И картошка погнила, батюшка мой хворый совсем… Худо нам в последнее время. Совсем худо…
Илларион смотрел на нее, не зная, что и сказать. У него и в голове не укладывалось — как же это, когда совсем нечего есть. Разве ж так бывает?
Потом она снова посмотрела на кусочек пирога в своей руке и странно усмехнулась.
— Хм, странное дело, Лори. Раньше-то мне всегда кушать хотелось. А теперь… совсем не хочется.
Ее щеки покрылись нездоровым багровым румянцем, она снова хрипло закашлялась и отвернулась. Илларион протянул ей свой шелковый платочек и та, улыбнувшись, приняла его. Погладила пальцами нежную ткань, не решаясь им воспользоваться. А потом ушла.
День ото дня Клара становилась все бледнее, а синяки под глазами — все глубже. Она как будто чахла на глазах, даже историй своих больше не рассказывала, а вскоре и совсем приходить не смогла. Только записку одну оставила: «Прости, что не пришла. Мне очень жаль. Слушайся батюшку и не хворай». Мальчик несколько раз прочел эти строки, выведенные пусть и неумелой, но старательной рукой. Так похоже на нее.
«Что ж, наверное, ей просто нужно отдохнуть пару дней, и тогда она поправится», — только и подумал Лори, направляясь домой. Но не стоит его в этом винить, ведь сам мальчик никогда не хворал чем-то тяжелее обычной простуды. А болезни из книжек казались ему чем-то пусть и существующим в большом мире, но и при этом тем, что никогда не коснется его самого или его близких.
Несколько дней мальчик ждал от нее новой весточки после того случая, но та все не приходила. Вскоре Лори решил сам проведать Клару, но не ровен час, как отец прознал о проделках своего сына. И не успел мальчик переступить порог, как его позвали в кабинет отца. Долгий у них был разговор, тяжелый. Даже слуги с опасением прислушивались к голосам за стенами.