Хранитель истории
Шрифт:
– Нет проблем, – вздохнул капитан. – Главное остановить этих типов, а потом делайте с ними все что угодно.
– Договорились. А пока мы не начали, я немного отдохну, – сказал Эд и прислонился к стволу дерева.
День сегодня выдался слишком тяжелый. Прежде ещё ни один день не включал в себя столько событий.
Хотя, возможно, один день все же включал.
2036 год. Гарвард. Эдварду тогда было двадцать лет. Он стоял перед зеркалом и с мрачным выражением лица прикладывал к себе красную хламиду, больше похожую на платье. Он одолжил ее у своего соседа по комнате, который играл Цезаря в небольшом университетском спектакле.
Неужели
Но ради доклада о Помпеях он был готов на все.
Неожиданно дыхание перехватило, и Эдвард понял, что сейчас его принудительно забросит в прошлое. Такое случалось нечасто. Обычно он сам выбирал, куда и когда ему отправиться. Однако от принудительных путешествий во времени он все же никогда не был застрахован.
Вот комната общежития сменилась очертаниями большого европейского города. Машины шумели, толпы людей сновали туда-сюда, а в воздухе отчего-то нестерпимо пахло гарью. Эдвард сразу же сделал вывод, что это Париж двадцатых или около того.
Но вот что это за запах? И почему люди так обеспокоены?
Эдвард проследил за их взглядами и увидел коричнево-серое облако дыма, которое поднималось ввысь, застилая собой все небо. Взволнованные птицы разлетались, спасаясь от охваченного огнём здания. Эдвард не сразу понял, что горит, потому что дыма было так много, что он почти полностью окутывал постройку. Но потом он различил обугленный шпиль и понял – это горит Нотр-Дам.
Шпиль, от которого остался только скелет, накренился вбок и рассыпался прахом. Кто-то неподалёку в ужасе вскрикнул. Эд оглядел толпу и заметил в глазах парижан слезы. Здание, которое стояло здесь почти десять веков, огонь сжирал за считанные минуты.
Время может отнять даже то, что кажется вечным.
Безжалостная стихия забирала Символ Парижа прямо на глазах его жителей. Это было жестоко. Все были уверены, что пятнадцатое апреля 2019 года надолго запомнят не только парижане. Эту дату надолго запомнит весь мир.
Хоть Эд и вырос в Америке, он оставался французом. А потому не мог не ощутить острую, словно битое стекло, боль.
Когда горел Собор Парижской Богоматери, Эдварду было всего три года. Он никогда не понимал, насколько велика была эта трагедия. Этот факт оставался для него просто фактом, историческим событием. Во всяком случае, Собор уже давно восстановлен, так что он никогда не драматизировал по этому поводу.
Но тогда он почувствовал то, что чувствовало большинство людей в этот день. И очень удивился тому, чем для него явилось это событие – не простым ледяным фактом из учебника по истории, а настоящей трагедией.
Надолго Эдвард в Париже 2019 года не задержался. Он, пораженный, вернулся в свою комнату, нацепил хламиду и, словно на автомате, отправился в Помпеи.
Возможно, стоило в тот день остаться дома. Но Эдварду нужно было лучше узнать об этом периоде, узнать о людях и увидеть гору Везувий, которая неожиданно оказалась вулканом, воочию. Только так он мог хорошо написать или рассказать об историческом событии. Преподаватели даже иногда подмечали, что он пишет так, точно видел все собственными глазами, даже не подозревая, насколько оказываются правы.
Приключение в Помпеи оказалось опасным. Хотя назвать приключением вылазку, где целый город был уничтожен и где тысячи людей погибли страшной смертью, было сложно. Эдвард провёл в Помпеях почти целый день, остался там до самого начала извержения Везувия и познакомился с одним русским парнем, который случайно услышал, как Эд по-английски бормочет себе что-то под нос, и подошёл поговорить. Его звали Эдгар Горностаев, и неизвестно каким боком его вообще забросило в Помпеи. Как он рассказывал, он стоял в музее рядом с огромной картиной «Последний день Помпеи», а потом вдруг оказался в самих Помпеях. Эдвард не знал, выжил ли он, но очень надеялся, что да. Умереть там было для него неправильно и жестоко. Впрочем, прошлое, как оказалось, может быть достаточно жестоко даже к путешественникам во времени.
Эд вернулся домой, когда Везувий бушевал на полную мощность, и понял, что с этого дня его жизнь перестала быть прежней.
Сначала это казалось весело. Путешествовать по эпохам, присутствовать при исторических событиях, знакомиться с историческими личностями. Отчего-то все сначала представлялось просто историей. Люди воспринимались историей. Все они для него и так были мертвы, поэтому если они умирали, Эд не очень-то им сочувствовал. Он считал себя даже выше других. Он обладал невероятной способностью и знал все наперёд, конечно, он не мог не возвысить себя над другими. Но Помпеи заставили его взглянуть на все иначе. Он увидел боль и страдания исторических людей, он понял, что они такие же люди, как и он сам, – живые, настоящие, из плоти и крови и способные чувствовать. И тогда ему впервые захотелось все изменить. Изменить историю, чтобы предотвратить извержение вулкана, спасти город и защитить всех этих людей.
Но это было невозможно. Это было нельзя. Эдвард понимал, чем это может грозить миру. Все может измениться. Все должно идти своим чередом, ни во что нельзя вмешиваться. Он защищал историю. Она была ужасна, жестока и наполнена страданиями. Но это была история. Наша история, которую оставалось только принять.
Эдвард тогда понял, что он ничуть не выше других людей. А ещё он впервые почувствовал себя слабым и бесполезным.
А теперь этот парень, в буквальном смысле свалившийся с Марса, заставил его почувствовать себя не таким уж умным. Эд гордился своими знаниями, но теперь считал их ничтожными. Томас знал то, что Эдвард даже не мог вообразить. Он знал двадцать веков истории Земли – и не только Земли, – которые Эдвард узнать никогда не сможет. Он никогда не сможет узнать и увидеть то, что видел этот парень. Никогда. И от этого было невообразимо тяжело.
Эдвард думал об этом, прикрыв глаза, и не заметил, как задремал. Гюстав и Томас сидели чуть поодаль и разговаривали. Гюставу было все интересно, поэтому он завалил парня из будущего кучей вопросов.
– Человечество заняло только Марс? Или другие планеты тоже? За пределами Солнечной системы кто-то живет? Вы можете летать в другие галактики?
– Нет. Да. Да. И да.
– А поподробнее? Когда началась космическая экспансия?
– Человечество начало экспансию в космос где-то в 22 веке.
– Ты летал куда-то далеко? Что ты видел?
– Я много всего повидал за свою жизнь, – задумчиво проговорил Томас. – Я живу на этом свете уже достаточно долго.
– Да тебе на вид лет двадцать, – возразил Гюстав.
– Так только на вид.
– Ну хорошо. А насколько долго?
– Достаточно долго.
– Расскажи, что ты успел повидать?
– Я видел падение Ниобеи, – ответил Томас и взглянул на темнеющее небо, словно видя там то, что некогда предстало перед его глазами. – Это было ужасно.